Шапка Мономаха. Часть II
Шрифт:
Я подмигнул Маше.
— Ладно, второй. Первую-то не обойти!
***
Тишина. Тишина, которая бывает только в пустой мастерской поздно вечером, когда дневной стук молотков, визг пил и скрежет металла умолкают, уступая место лишь мерному тиканью больших часов, что Кулибин привез с собой из Питера. Свеча на столе отбрасывает дрожащий свет на разложенные листы с чертежами. Оптический телеграф… хитроумную штуку, Государь придумал. Семафор шведский, говорит. Как он все это знает? Кулибин водил пером по бумагам, разглядывая чертежи.
Рука сама тянется к циркулю, к линейке.
Кулибин вздохнул. И ведь все царь объясняет толково, будто сам век с этими механизмами возился. Чертежи набрасывает – рука твердая, быстрая. Точно знает, чего хочет. «Надобно, Иван Петрович, чтоб станок резьбу сам резал, стандартную!», «А пар из котла чтоб не просто толкал, а тянул обратно!» Диковины такие говорит, что поначалу и не веришь. А потом прикинешь – и ведь верно, складно выходит! Ум за разум заходит, как подумаешь, какие силы покорить можно, какие дела сотворить.
Вот только… Зачем ему вдруг новая игрушка понадобилась?
Кулибин снова смотрит на листок, что принес давеча Почиталин, секретарь Государев. Аккуратный почерк, знакомый уже по другим бумагам. «Ивану Петровичу Кулибину. Срочно изготовить образец игрушечной железной дороги с паровозом на водяном пару. Размеры и описание прилагаются. Император Петр III». И ниже – рисунок: паровозик с трубой, колесики, вагончик. Рельсы на шпалах. Размеры в вершках указаны. И описание, как пар воду греет, поршень толкает, колеса вертит…
Игрушка! После планов перевернуть морское дело, двигать корабли без парусов, передавать вести быстрее ветра – забава детская! Кулибин поначалу даже обиделся было. Неужто Государь лишь мастера потешных дел видит? Помнится, Нартов делал подобные забавы для Петра I Но приказ есть приказ. Царский. Знать, надобно ему зачем-то.
Опять тяжело вздохнув, Кулибин отложил чертежи моста. Взял дощечку липовую, ножичек острый. Шпалы… Шпалы – это просто. Брусочки ровные. С рельсами повозиться придется. Из чего их? Из жести тонкой выгнуть? Или из дерева выстрогать? На рисунке неясно. Ладно, пока из дерева, а там видно будет.
Работа спорится. Руки помнят ремесло. Стружка вьется мелкими колечками, ложится на стол мягким слоем. Пахнет свежим деревом. Постепенно на столе вырастает небольшой отрезок пути: ровные брусочки-шпалы, а на них – две тонкие, аккуратно выстроганные планки-рельсы. Кривовато пока, надо будет подогнать, закрепить понадежнее. Гвоздиками мелкими, сапожными? Или клеем столярным?
Скрипнула дверь.
— Работаешь, Иван Петрович? Не помешал?
Кулибин вскочил, поклонился низко, как положено.
— Ваше Императорское Величество! Никак нет, не помешали! Ваше же задание исполняю.
— Вижу, вижу, — Государь подошел к столу, склонился над дорогой. Взял в руки одну из деревянных рельс, повертел. — А что же паровоз?
— До него еще не дошел, Государь. С пути начал. Он проще показался. Да и не совсем уразумел я…
— Что не уразумел?
— Да вот… после всех тех великих замыслов… вдруг игрушка сия. К чему она, Ваше Величество? Уж простите за дерзость.
Государь усмехнулся.
— Иногда, Иван Петрович, великое начинается с малого. Но ты прав, мысли наши должны быть о большом. Об этой вот… дороге. Но не игрушечной. Настоящей. Думал о ней? О машине паровой, что по ней побежит?
Кулибин замялся. Мысли-то были, да все больше сумбурные. Как эту силищу пара обуздать, как ее на колеса передать, чтоб вагоны тащила? Одно дело – насос Ползунова, что воздух качает, другое – самодвижущаяся повозка.
— Так ведь… сложно это, Государь. Невиданно. Может, сотворим сперва игрушку паровозную, но посложнее этой? Побольше в размерах?
Государь покачал головой, и лицо его стало серьезным, как тогда, когда мы станок Нартова обсуждали. Он говорил теперь не как царь, а как… как мастер с мастером. Или как учитель с учеником. Взял листок бумаги, изобразил паровоз в разрезе. Горизонтальный цилиндр, занимал большую часть конструкции. В разрезе были видны трубки, по которым проходит горячий газ от топки, нагревая воду. Сверху котел соединен с дымоходом, через который выходит дым. Топка расположена в задней части котла. Кулибин понял, что здесь сжигается уголь или дрова, создавая жар для создания пара. В разрезе заметны колосниковая решетка и зольник для удаления отходов.
Самое интересное – это цилиндры и поршни. Последние были по бокам котла, пар из него поступает в два наклонных цилиндра по бокам, толкая поршни. Шатуны соединяют поршни с ведущими колесами, преобразуя возвратно-поступательное движение во вращательное.
Задние ведущие колеса оказались крупнее передних. Кривошипно-шатунный механизм четко виден в разрезе: шатуны прикреплены к колесным осям, создавая движение.
Последнее, что нарисовал царь был, резервуар для воды и отсек для угля, расположенные позади топки.
— Видел я нечто похожее, однакожь попроще и в другой схеме. “Огненную машину” Ползунова для продувки печей на Колывановских заводах поставили. Три месяца проработала, потом котел прогорел. За смертью изобретателя все позабросили. А модель в Кунсткамеру доставили. Изучил. Откель же ваши чертежи стали известны на Руси? – поинтересовался Кулибин.
— Наш человечек в королевстве Аглицком на шахтах видел. Секретные покуда, да удалось полазить внутри. Молчи об том, иначе смерть нашему тайнику злая будет. Уразумел?