Шарон Крич. Отличный шанс
Шрифт:
Когда мы внизу сели в вагончик Signalbahn, в нем загорелся красный мигающий сигнал сначала на немецком, потом на французском, итальянском и, наконец, на английском языках: “ЛАВИННОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ”. Дядя Макс подошел к горнолыжным инструкторам. “Нет-нет, - заверили они.
– Нет причин для беспокойства. Это в стороне. Мы скажем детям не выезжать за разметку трассы. Все будет хорошо”.
От ужаса я ничего не соображала. Я не хотела подниматься на эту гору, не хотела съезжать с нее на лыжах.
Гутри и Кейсуки попали в группу самых опытных лыжников. Я оказалась среди начинающих.
Симоне сказал, что для начала мы проделаем несколько упражнений, научимся самостоятельно надевать и снимать собственные лыжи, а также падать. Разве можно научиться падать? Надеюсь, я не упаду в обморок прямо здесь, на горе, еще до того, как начнется урок. Может быть даже, я доживу до конца занятий.
Вдалеке группа Гутри направлялась к подъемнику. Потом они проносились по снегу с характерным - с-сф-фш-ш-ш, - прямо как в кино. Казалось, у них так легко все получается! Сразу за Гутри скользила девочка в ярко-розовой лыжной куртке. Лайла? Это была Лайла? Я позвала:
– Лай-ла!
Она обернулась на мой крик, но не увидела, как я размахиваю палками.
– Эй, Гутри! Лайла!
– снова закричала я, но звук моего голоса эхом вернулся ко мне и полетел дальше под гору.
23. “Низпадения”
Лайла вернулась и была не такой, как прежде. Она улыбалась и смеялась, она обнимала всех, кого встречала, она была готова заводить дружбу со всеми, кто еще не был ей знаком. В общем, вела себя так, словно стала победительницей конкурса “Мисс Прекрасный Характер”.
По ее словам, все вокруг было “чудесно” и “великолепно”. Все люди - “потрясающие”. Швейцария была “fantastico”.
Сначала все удивлялись: “Что произошло с Пистолетом?” или “Ей что, сделали трансплантацию мозга?” Но удивление длилось недолго. Если бы вы собирались начать новую жизнь, то вам не найти для этого места лучше, чем Санкт-Мориц. Здесь девственно белый снег каждое утро превращал мир в чистый холст, а ваше тело к концу дня становилось слишком уставшим и переполненным свежим воздухом, чтобы вы могли относиться к окружающим с цинизмом.
Так ощущало себя, по крайней мере, мое тело. Все оно состояло из жалкой массы не перестававших болеть мышц. Болело все: бедра, ступни, плечи, кисти рук, шея и спина. Даже глаза, и те болели.
Я научилась правильно падать и делала это очень часто. Я падала, когда надевала лыжи и когда их снимала. Я кувыркалась, пытаясь усесться на стартовую перекладину или, наоборот, сползти с нее. Застыв в позиции снежного плуга, я соскальзывала на пять метров по склону со скоростью около трех сантиметров в минуту и тут же растягивалась на снегу, запутавшись в собственных лыжах и палках.
Я стала настоящим мастером падений, чемпионом по падениям. Я умела падать на спину, на правый бок или на левый. Могла шлепнуться вниз лицом или ухом. Приходилось также нырять вперед, приземляясь на живот. Короче,
Когда Гутри, Кейсуки, Белен, Лайла и я встречались в кафе во время ланча, мой внешний вид, как правило, являл собой довольно жалкое зрелище. Снег мокрыми пятнами таял в каждой складке моей одежды, снег был в моих волосах и даже ушах, а на лыжном костюме зияла очередная дыра или прореха. Иногда я несла потери в виде очков или одной из перчаток. Мои лыжные палки деформировались в немыслимые изгибы, а лыжи выглядели так, словно я специально каталась на них по скалам.
– Ты довольно много низпадаешь, - прокомментировал мою внешность Кейсуки.
Зато они все выглядели прекрасно. Щеки покрыты загаром, одежда сухая и опрятная, лыжи, палки и ботинки - как новые. Я говорила, стуча зубами от холода:
– Кажется, я умираю. Я просто уверена, что умираю.
А они, потягивая горячий шоколад, оживленно обсуждали, как здорово они только что прокатились и какой чудесный, fantastico день был сегодня!
– Правда же, в это место можно просто влюбиться?
– спросила меня как-то Лайла.
– Правда же, оно такое… самое лучшее? Правда же, оно fantastico?
Мне вдруг захотелось поколотить ее.
– Здесь просто ту-по!
– сказала я.
– Абсолютно ту-по!
Но здесь не было ту-по, даже нисколечки. Мне нравились сокращенные академические уроки по утрам и свежий воздух весь оставшийся день. Мне нравилось возвращаться в отель и погружаться в горячую ванну, потом спешить на вечерние занятия, после них ужинать, лениво листать страницы учебников в импровизированном читальном зале и, наконец, без сил валиться в постель. А к концу второй недели я уже съезжала по всему склону для начинающих без единого низпадения и делала это, даже не ставя лыжи в позицию снежного плуга! Я, Доменика Сантолина Дун, стала горнолыжницей!
Сны Доменики Сантолины Дун
Я спрыгнула со скамейки подъемника на свежевыпавший снег и покатилась на лыжах с горы, а потом даже вверх в гору и снова вниз. Я перелетела через широкую, очень широкую расщелину и заскользила к подножию. Лихо объехав зрительскую трибуну для важных персон, я финишировала, и все мне аплодировали. Я выиграла. Не знаю, что именно я выиграла, потому что проснулась.
24. Бедствия
Две недели на горнолыжном курорте пролетели очень быстро, и мы снова возвратились в Лугано, и тогда мы узнали все о бедствиях.
Мы, конечно, и раньше слышали о разных бедствиях на уроках в школах и сталкивались с информацией о них в наших прежних жизнях. Ведь мы всегда имели доступ к телевизионным новостям и газетным статьям. Но возвращение в Лугано ознаменовало начало месячника глобальных бедствий: на уроках по каждому из предметов мы говорили о бедствиях - искусственных, то есть созданных или спровоцированных человеком, и естественных, природных. Мы говорили об озоновых дырах, об исчезновении видов животных и растений, о сокращении лесных массивов, о войне, нищете и СПИДе. Мы говорили о беженцах, геноциде и голоде.