Шатун. Дитя без глазу
Шрифт:
Первая зима стала настоящей катастрофой. Взрывы на нефтезаводах, сошедшие с рельсов поезда, и пожары, пожары. Черт его знает отчего они возникали. Наверное, засыпая и чувствуя сковывающий их холод, люди включали на полную мощность обогреватели. И сети не выдерживали.
Николай не мог без содрогания вспоминать, как он тогда, ничего не понимая, метался по городу в зареве от пожаров. В полном одиночестве. Но потом, конечно, выяснилось, что он не один такой «неспящий». Облегчения это не принесло. И об этом тоже вспоминать не хотелось. Люди, оказавшись в пустом городе, вели
Николай потер пальцами лоб, отгоняя воспоминания. Нужно идти. Секунду поколебался, брать ли винтовку, и все-таки взял. А вот прибор ночного видения – это обязательно. Без него никуда. Николай надел ПНВ на голову, погасил фонарик и вышел.
Глава 2
Прибор ночного видения отобразил пустую лестничную площадку с лифтом и тремя дверьми. Все выглядело одинаково серо и холодно. Квартиры давно остыли вместе со спящими в них жильцами.
Путь до первого этажа был знаком наизусть. Из подъезда во двор Николай выходил очень редко, а вот с шестнадцатого этажа на первый прогуливался каждый день. Сначала вниз, потом вверх. В качестве утренней зарядки. Физические упражнения в сезон «спячки» оказались крайне необходимы, как космонавту в невесомости! Смешно сказать, но после первой «зимовки», он и двухсот метров не мог пройти без одышки.
Сначала Николай просто ходил по лестнице пешком, не торопясь и стараясь не сбить дыхание. Спуск и подъем. В первый раз едва хватило сил для единственного «спуска-подъема». А потом еще минут пять пришлось стоять у своей квартиры, и согнувшись пополам, ловить ртом воздух. Но через какое-то время оказалось, что он в состоянии еще раз спуститься и еще раз подняться. А потом еще раз. И еще! Через три месяца Николай обнаружил, что может без остановки спуститься на первый, а затем подняться на шестнадцатый этаж целых пять раз.
И тогда, он перешел на бег. Это стало его личным зимним видом спорта. Каждый день ровно в тринадцать ноль-ноль он начинал забег по пустым лестничным пролетам. Сначала на количество циклов спуск-подъем, затем на время. На сегодняшний день он мог за четыре минуты спуститься на первый этаж и подняться обратно на шестнадцатый. И так до десяти раз. В общей сложности на тренировку уходило около часа.
Мда… Если еды не удастся достать, с тренировками придется повременить…
Николай миновал площадку первого этажа и оказался в небольшом тамбуре перед дверью во двор.
За неделю до начала сезона «спячки» электричество во всем городе отключали, и домофонные замки переставали работать. Поэтому в дверях подъездов теперь были еще и старомодные механические замки, которые с лязгом открывались большими металлическими ключами.
Николай внимательно осмотрел дверь. На первый взгляд, ничего не изменилось. Бумажка, наклеенная на стык двери и косяка, была на месте. Николай брызнул в замочную скважину немного спирту. Чуть подождал, затем вставил ключ и осторожно повернул.
Из квартиры метель выглядела не такой уж сильной. Но на деле это оказался обжигающий шквал
Николай тщательно закрыл за собой дверь и стал надевать снегоступы. Порыв ветра ударил справа и чуть не свалил с ног. Вот это да! Хороша погода!
В приборе ночного видения метались и кружились серые завихрения. «Словно пепел, – подумалось вдруг. – Пепел мертвого города.»
Впереди смутно угадывались очертания соседних домов. И только руки Николая светились ярким оранжевым и фиолетовым. Оранжевыми они были по краям перчаток, там, где тепло выделялось наиболее интенсивно.
Николай приподнял прибор и посмотрел вокруг невооруженным глазом. Нет, так вообще ничего не видно. Сплошная тьма. Надвинул прибор обратно на глаза и переключился из режима «тепловизор» в обычный инфракрасный режим. Результат не лучше. Включил подсветку инфракрасным лучом. Жуть! То же самое, что светить фонариком в пургу. Вернул режим «тепловизор». Так хоть что-то видно.
Пару раз притопнул снегоступами по снегу и, наконец, решился двинуться вперед.
«Везде есть свои плюсы, – думал Николай. – Если я ничего не вижу, значит, и меня не видят».
Большой продовольственный супермаркет «Трешка» был совсем недалеко. Достаточно выйти со двора на улицу, повернуть налево и пройти метров триста в сторону Городского Парка. Летом это занимало не более десяти минут неспешной прогулки. Неспешной, потому что в солнечный летний день это было настоящим удовольствием. Вспомнились большие тенистые липы, нагретый солнцем воздух, ни с чем не сравнимый аромат теплого летнего дня. Шелестела листва, щебетали птицы, по горячему асфальту скакали солнечные зайчики.
Кажется, это было очень давно. И не здесь. Где-то в другой жизни.
Липы торчали из заметающего их снега корявыми темными скелетами. Сугробы уже намело почти до окон первого этажа, и это в самом-то начале зимы! Ветер вперемешку со снегом несся вдоль улицы, как по аэродинамической трубе. Пришлось даже замереть на несколько секунд, чтобы сохранить равновесие. Колючий снег ударил прямо в лицо.
Николай поправил на плече винтовку, чуть сдвинул вправо пояс с тяжелыми инструментами и двинул дальше.
Тепловизор отражал сплошную серость. Серые дома, серые деревья, серый снег. Ни одного цветного пятнышка. Ничего удивительного. В такую собачью погоду все оставшиеся в живых теплокровные существа забились по норам. А «ловцов», тем более, опасаться нечего. Не такие они дураки, чтобы шататься в метель по промерзшим улицам. Не для того бывшие «шатуны» сменили свободу на казарму, чтобы снова мерзнуть в ночи среди сугробов.
Время от времени Николай мельком поглядывал на окна многоэтажек. Вдруг, где заструится по раме мерцающее оранжевое сияние тепла. Но все окна были безжизненны и серы.