Шатун. Дитя без глазу
Шрифт:
Крапива, как бы невзначай, встал со стула и тоже заглянул монитор.
«Или сделал вид, что хочет заглянуть, – вдруг подумалось Николаю. – И Худой за спиной замер как-то неудобно, и Петрович с левой стороны уж очень близко. Ему только протянуть руку и сможет перехватить винтовку за ствол.»
Николай, осторожно скользнул вправо.
Петрович заметил его маневр и широко улыбнулся.
– А давай, я тебе сразу все объясню!
И он быстрым шагом подошел к небольшому стеллажу на самом краю расчищенной площадки.
– Помоги-ка мне его развернуть, – и Петрович взялся за левый край.
Волна паранойи, накрывшая было Николая с головой, чуть отступила. Он подошел к правому краю стеллажа.
– Давай-ка на меня, – скомандовал Петрович.
И они не без труда развернули страшно заскрипевшую конструкцию тыльной стороной к костру. Николаю пришлось напрячь все силы, так как толкал он только правой рукой, левой же удерживал прижатую к локтю винтовку.
– Вот! Полюбуйся! – сказал Петрович и указал на обратную сторону стеллажа.
Николай сначала не понял. С тыльной стороны тоже были полки, и сначала показалось, что с них свисает небрежно наброшенное тряпье. В мерцающем свете костра сразу не разобрать. Потом Николай подумал, что это никакое не тряпье, это разодранный и чем-то облитый комбинезон, похожий на те, что были на Петровиче и его команде. А потом до него дошло, что это не просто комбинезон – это человек в комбинезоне. И он вовсе не облит какой-то жидкостью. Он весь в крови.
Человек был подвешен за руки, словно распят. Голова свешивалась на грудь так, что лица не разглядеть.
Николай от неожиданности шарахнулся назад и тут же получил удар в затылок.
Пол под ногами накренился и резко ударил в лицо.
– Ты уж, не серчай на нас Шатун, – услышал Николай голос Петровича.
Что случилось? Затылок раскалывался от боли, к горлу подступала мутная тошнота. Почему он лежит на полу?
Николай попытался встать на ноги. Его качнуло.
– Эй… Осторожно! – это, кажется, голос Крапивы. – Ты так убьешься!
Николай никак не мог сообразить, что происходит. Все вокруг кружилось, перед глазами плавали туманные пятна. Винтовка! Где винтовка?
– Винтовка твоя у меня, – послышался голос Петровича. – Хороший ствол, но старье. Странно, что «Миротворец» таскается с таким барахлом. А где твой кольт?
«Миротворец»? Почему «Миротворец»?… Откуда они знают это прозвище?
Пятна перед глазами сфокусировались, и Николай опять увидел костер, баррикады из стеллажей и распятого мертвеца. Петрович с командой стояли между Николаем и костром. От былой расслабленности не осталось и следа. Глаза напряженно следили за каждым его движением. Автоматы наготове.
– Вы чего? Рехнулись?
– А ты меня не помнишь? – спросил вдруг Крапива.
Николай вгляделся в круглое веснушчатое лицо. В памяти ничего не отозвалось.
– Нет.
– Ну,
– Мы встречались на стрельбище? – нахмурился Николай. – Извини я, действительно, мало кого помню.
– Да ладно, я не в обиде, – ухмыльнулся Крапива. – Просто, всегда хотел с тобой познакомиться.
– Ну вот и познакомились, – мрачно ответил Николай. – А чего вы на меня кинулись? Из-за прозвища?
– Извини дружище, – вздохнул Петрович, поглаживая винтовку Николая по стволу. – Прозвище ни при чем, и против тебя я ничего не имею.
– Да? – Николай потрогал распухающую на затылке шишку. – Вот бы не подумал.
– Нет, кроме шуток! Крапива даже убеждал, что нужно взять тебя в команду. Все уши прожужжал о том, как ты стреляешь из своего кольта. Так, где он, кстати? Говорят, легендарная вещь!
– Не знаю. Пропал. И давно это было…
– Да, сейчас бы ты нам пригодился, однако… – Петрович перестал крутить винтовку в руках и поставил ее прикладом на пол. – Я же тебе говорил, что у нас ограниченный круг, проверенных людей. А в тебе есть сомнения.
– С чего бы это?
– С чего? Так ты же на заметке у «ловцов»! И кто может поручиться, что тебя уже не завербовали для внедрения в нашу группу?
– Бред. Так можно сказать о любом «шатуне».
– Можно, – согласился Петрович. – Я рад, что ты со мной согласен.
– Я несогласен, – возразил Николай.
– Да это и неважно, – махнул рукой Петрович. – Беда в другом…
Он машинально стучал прикладом винтовки по полу, словно выбивая такт какой-то мелодии.
– Ты оказался здесь как раз перед операцией, которая долго планировалось и держалась в секрете. Вот что любопытно.
– У меня крысы припасы прикончили, – пробормотал Николай.
– Да, да… – кивнул Петрович. – Крысы… И ты хочешь сказать, что к третьей «спячке», ты так и не догадался хранить еду в стеклянной таре?
– Представь себе, нет! У меня на шестнадцатом этаже крыс отродясь не было.
– Ну, да… Ну, да… – Петрович продолжал выстукивать прикладом одному ему известно мелодию.
– А я ему верю, – сказал Крапива.
– Так я тоже верю, – согласился Петрович. – Но я могу ошибаться, а рисковать мы не можем. Слишком многое поставлено на кон.
– Вот ты бы стал рисковать? – спросил он неожиданно у Николая.
– Я бы не стал ставить на кон слишком много!
– Да? – казалось, Петрович почувствовал какое-то облегчение, и приклад наконец перестал стучать о пол.
– А может быть, в этом и есть, между нами, разница? Мы готовы рискнуть всем, что у нас есть. А ты нет! Мы боремся за достойное существование новой расы. А ты отсиживаешься в своей норе!
Сильное головокружение мешало сосредоточиться. Голова просто раскалывалась.