Шатун. Лесной гамбит
Шрифт:
– Ладно. Живи пока, – хмыкнул Руслан, жестом отправляя мужика в камеру. – Все слышал? – присаживаясь к столу, поинтересовался он у Рязанова.
– Все. И как это ни смешно звучит, ты снова оказался прав, – вздохнул граф. – Но вся беда в том, что дело это вне наших с тобой возможностей. Никто не позволит нам в столицу уехать.
– И не надо. Перекинем через генерала коллегам, пусть сами там пошустрят. Глядишь, чего интересного из того письмоводителя и выпадет. И им хорошо, и нам зачтется.
–
Казаки втащили второго телохранителя, и тот, не успел еще Руслан встать, бухнулся на колени, едва только казаки отпустили его руки.
– Ваше сиятельство, не губи! – взвыл мужик пароходной сиреной. – Не губи, все как есть обскажу, ты только скажи, чего рассказать надо.
– А чего это ты вдруг такой на все согласный? – удивленно хмыкнул Шатун.
– Степан успел шепнуть, что шутить с тобой себе дороже.
– Вот ведь вошь каторжная. И когда успел только? – растерянно проворчал один из казаков, конвоировавших арестованных.
– Впредь вам наука, – вздохнул Руслан. – Каторжные на такие дела ловки. Так что глаз с них не спускать. Могут и щепку какую в становую жилу всадить, чтобы сбежать.
– Так что рассказывать-то? – напомнил о себе телохранитель.
Руслан повторил интересующие его вопросы, и мужик, не вставая с колен, тут же заговорил. Офицеры слушали его не перебивая. Рязанов делал для себя какие-то пометки на бумаге, при этом успевая отслеживать каждое произнесенное мужиком слово. Закончив, телохранитель истово перекрестился и, вздохнув, тихо добавил:
– Истинный крест, все так было. А более мне и сказать нечего.
– В камеру, и тащите ростовщика, – скомандовал Руслан, поднимаясь.
Дождавшись, когда казаки уведут арестованного, он вышел из камеры и, погладив Васятку по голове, одобрительно кивнул:
– Молодец. Все верно сделал. А теперь домой ступайте. Сами дойдете, или кого в сопровождение дать?
– Дойдем, конечно, – с достоинством кивнул мальчишка. – Нас теперь весь город знает.
– Смотри, на кого родовитого не нарвись, – напомнил ему об осторожности Руслан.
– Не изволь беспокоиться, княже. Вечер уже. Да и дождливо. Все по домам сидят, – отмахнулся Васятка и, перехватив поводок, потянул Султана на улицу.
Пес, ластившийся к Руслану, сначала уперся, но когда Шатун слегка подтолкнул его к выходу, вздохнув, не спеша пошлепал за Васяткой, звонко клацая когтями по доскам пола.
– Думаешь, пес больше не пригодится? – поддел его Рязанов, выглянувший из допросной.
– Та сволочь за собой силу чует. Его так просто не испугаешь. Тут тоньше надо, – устало вздохнул Шатун.
– И что тогда делать будем? – заинтересовался Рязанов.
– Сила силу ломит, – пожал
Казаки ввели ростовщика в допросную, и Шатун, вместо «здрасьте» с ходу зарядил ему в грудь, отбросив на стену. Задохнувшись, ростовщик испустил глухой стон и начал сползать на пол, но Шатун не дал ему опомниться. Удар ногой отшвырнул ростовщика в угол. От следующего пинка он отлетел к другой стене. Минут пять Руслан таким образом гонял его по всей допросной, не задав ни одного вопроса. Но на этот раз о здоровье ростовщика он не беспокоился. Смысла не было.
Остановившись, Шатун дал арестованному несколько минут отдышаться и, наступив на руку каблуком, спросил:
– Будешь по делу говорить, или мне продолжить?
– Вы понимаете, что делаете? – захрипел ростовщик.
– Понимаю. Ты, тварь продажная, посмел влезть в дела контрразведки, а мы и за меньшее головы откручиваем. Так что лучше начинай говорить, потому что все покровители твои остались там, в столице, а здесь есть только мы. И плевать мне на то, кто тебя покрывает. Тебя уже нет. Ты просто говорящий труп.
– Вы не посмеете, – прохрипел ростовщик.
Вместо ответа Руслан не спеша вытащил из кобуры револьвер и, взведя курок, ласково поинтересовался:
– Тебе чего больше не жалко? Руки или ноги?
– Не посмеете, – тупо повторил ростовщик, глядя на оружие неверящим взглядом.
Презрительно хмыкнув, Шатун навел прицел ему на бедро и, ни слова не говоря, нажал на спуск. Выстрел в закрытом помещении прозвучал особенно громко, а слегка раненный ростовщик заверещал, словно заяц, пытаясь вырвать руку из-под ноги Руслана.
– Не надо! – визжал он. – Я всё скажу! Всё! Всё!
Бумаги на этот раз майор готовил особенно тщательно. И весь пакет был отправлен в столицу через генерала нарочным, в сопровождении конвоя. Раз уж дело коснулось императорского двора, то сделано все должно было быть так, чтобы комар носа не подточил. Татищев, едва узнав, куда завела пытливая мысль его подчиненных, сначала за голову схватился, а после принялся плести свою паутину, в которой мелких игроков уже не было.
Впрочем, господа офицеры и не рвались вылезать из своего медвежьего угла. Им и тут не дуло.
Пусть порой и сложно с карьерным ростом, и орденами не особо балуют, зато в своем городе они были королями. Каждая собака знала их в лицо, и спорить ни у кого не возникало ни малейшего желания. Без сомнения, все это противоречило тому, чему учили когда-то Руслана, но в данной ситуации это было лучшее из всех имевшихся вариантов. Вся беда заключалась в том, что местная контрразведка еще только начиналась.