Шатун
Шрифт:
Ворота тородца перед Драгутином распахнули не сразу, а был момент, когда он решил, что их не откроют уже никогда. И все-таки Всемила согласилась на встречу. Боярина провели по тайным переходам Макошина городца, где впору было заблудиться на веки вечные. Драгутин узнавал знакомые личины на стенах, которых немало повидал в чужих храмах, и пришел к выводу, что держат их вдали от глаз людских ведуны и ведуньи не случайно, ибо эти личины ничего уже не скажут ни уму, ни сердцу славян. В этих личинах заключено далекое прошлое, поглощенное временем, и дороги, пройденные за столетия в поисках новой родины. Ведуны обязаны помнить минувшее, даже то, которое никогда уже не напомнит
Всемила глянула на вошедшего Драгутина строгими карими глазами, но навстречу ему не поднялась, а так и осталась сидеть на лавке, сцепив руки на коленях. Драгутин с удовольствием отметил, что за прошедшие годы Всемила лицом не состарилась, разве что телом располнела. Странно, что он не нашел ее черт в дочери Ляне, которая, видимо, удалась в отца. Драгутин присел рядом с Всемилой на лавку и сказал спокойно:
– Божибор следит за мной по твоему приказу.
Это не было вопросом, и Всемила не стала ни подтверждать, ни опровергать его слова. Лицо ее оставалось суровым и недоступным.
– Вот знак Шатуна, переданный мне Лихарем Урсом, – сказал Драгутин, протягивая ей золотую пластину. – Ты, кажется, сомневаешься, что такой человек существовал.
– А это твой знак, боярин Драгутин, – сказала Всемила, в свою очередь передавая ему пластину с изображением солнечного круга. – Если мне не изменяет память, то двадцать лет назад она висела на твоей груди.
Драгутин взял золотой знак и поднес к глазам. Сомнений не осталось, это был его знак, и он припомнил, при каких обстоятельствах расстался с ним. Волхвы могли счесть его поступок святотатством, но ничего ценного у него тогда под рукой не было, и он понадеялся на то, что бог не осудит своего ближника за дар во спасение любимой женщины.
– Мечники Торусы нашли эту пластину в медвежьем капище, – холодно сказала Всемила. – Ты потерял его там двадцать лет назад.
– Я не был в медвежьем капище в ту пору, – покачал головой Драгутин. – Я мог бы сказать тебе, что потерял этот знак год назад, когда действительно туда ходил, но это будет неправдой. Ибо этот знак я передал женщине в уплату за твое спасение, и она обещала мне сохранить и тебя, и рожденного тобой ребенка.
– Этой женщиной была Горелуха?
– Да, – подтвердил Драгутин. – Она не хотела брать плату и тогда я просто повесил пластину тебе на шею.
– Я тебе не верю, Драгутин, – равнодушно отозвалась Всемила, – да это теперь уже не важно.
– Почему?
– Князь Рогволд захватил в полон Раду, которая поведала о твоих замыслах.
– Представляю, что могла наплести обо мне эта вилявая женка, – засмеялся Драгутин.
– Женщина призналась под пыткой, – возразила Всемила. – Рогволд повез ее на суд к Всеволоду. Твои замыслы раскрыты, Драгутин, отныне ты враг Велесовым ближникам, и Великий князь будет преследовать тебя. Мой совет тебе – уезжай как можно быстрее.
– Твоя богиня, кудесница Всемила, оказала мне высокую честь, сделав своим избранником, – разве тебе мало столь ясно выраженной воли Макоши? Что же касается Рады, то она лже-ведунья.
– Можно навести морок не только на людей, но и на богов, однако рано или поздно морок проходит, а кривда остается. Твои уста лживы, Драгутин, и с этого дня наши пути расходятся навсегда.
– Тобой не разум управляет, Всемила, а ревнивое сердце. – Драгутин резко поднялся с лавки. – Я повторяю тебе, Рада лжет, а возможно, лжет боготур Рогволд.
– Я узнала правду не от боготура Рогволда, а от своих соглядатаев, которых держу в
– Наемные убийцы ходят по моим следам вот уже двадцать пять лет, с тех пор, как я поднял меч против князя Богуслава, изменившего правде славянских богов. Двадцать пять лет я отстаивал эту правду и в землях своих, и в землях чужих. А что касается измены, то она всегда стоит за спиной тех, кого гложет червь себялюбия.
– Не из ревности я гоню тебя из Макошиной обители, Драгутин, – Всемила в свою очередь поднялась с лавки, – а из любви к своей земле и к своему народу. Ибо такие, как ты, опасны и ближним, и дальним своим непомерным властолюбием и честолюбием. Не против кривды ты поднял меч двадцать пять лет тому назад, а для того чтобы согнать с великого стола ближнего родовича. Но ныне тебе великого стола мало – каганову булаву подавай! И ради этой булавы ты готов изменить своим богам и пролить кровь своего народа. Ты жестоко просчитался, Драгутин, боги не помогают лжецам. И тем, кто отступает от их правды, одна дорога – в вечные шатуны.
Всемила швырнула под ноги боярину золотую пластину Лихаря Урса и, резко развернувшись, покинула горницу. Драгутин поднял пластину и сжал ее в кулаке. Он был Шатуном, это правда. Он жертвовал Лесному богу урсов, как жертвовал и иным богам, из уважения к их печальникам, но никто не вправе говорить, что боярин Драгутин изменил правде своего бога. Спроса он не боится – ни божьего, ни княжьего.
Ярость, охватившая было Драгутина, быстро остыла на морозном воздухе. Удар, который нанесли ему противники, оказался чувствительным, но плакаться было некому, да и не время. Надо отдать должное гану Митусу и почтенному Моше, свою партию они начали с ловкого хода. У Драгутина не было сомнений, что Рада совсем не случайно оказалась в руках у Рогволда. А обманываются, в конце концов, те, кто хочет обмануться. Недаром же говорится, что простота хуже воровства. Обмануться насчет боярина Драгутина захотят очень многие люди. И за кудесницей Всемилой с охотою последуют князь Всеволод и Велесовы волхвы, которые, обвинив Драгутина, утеснят тем самым поддерживавшего его кудесника Сновида! Расправятся, естественно, и с боготурами, близкими к Сновиду и Драгутину. А результатом всех этих действий может быть полный крах князя Всеволода и кровавая усобица на землях Руси и Хазарии. Не приходилось сомневаться, что заговорщики готовы начать решительные действия уже в самое ближайшее время. Надо предупредить Сновида и поторопить боярина Заботу, который заплутал где-то с посланной князем Яромиром на помощь радимичам ратью.
Драгутин оглянулся на Макошин городец, покачал головой и стегнул витенем уставшего коня. За спиной оставались горечь и разочарование, а впереди ждала неизвестность.
Глава 17
ВЫГОДА КУПЦА, ВЫГОДА ГАНА
Ицхак с интересом разглядывал пришельцев с затерянных в глухом лесном углу выселок. Эти Брыли внушали уважение и кряжистыми телами, и разумными глазами. Держались они с достоинством, присущим славянам – смердам, что выросли вдали от ганских и княжьих теремов. Ган Горазд, которого спрашивали смерды, был в недолгой отлучке, так что Ицхаку пришлось расплачиваться с вестниками из собственного кармана. Впрочем, о серебре он не жалел, поскольку сведения, доставленные лесовиками, стоили двух гривен.