Шекспир. Краткая документальная биография.
Шрифт:
Ни одна труппа не играла перед Джеймсом чаще, чем его собственная. Согласно одному подсчету, в период между выдачей патента и годом смерти Шекспира "слуги его величества" играли перед королем 187 раз. За год, начиная с 1 ноября 1604 г. и кончая 31 октября 1605 г., в записях распорядителя дворцовых увеселений сэра Эдмунда Тилни перечислено одиннадцать представлений, данных актерами его величества. Представлений было бы двенадцать, но спектакль, назначенный на вечер 31 октября, был отменен. Из десяти показанных пьес семь принадлежали Шекспиру, все они в прошлом пользовались большим успехом: "Комедия ошибок", "Бесплодные усилия любви", "Виндзорские насмешницы" и другие. Однако король увидел и сравнительно новые пьесы - "Отелло" и, как уже говорилось, "Меру за меру". "Венецианского купца", впервые поставленного почти десять лет назад, он смотрел дважды {В записях книги распорядителя дворцовых увеселений писец перечислял на полях поэтов, сочинивших пьесы, однако его
"За десять лет до того, как они стали королевской труппой, число их представлений при дворе, о которых нам известно, в среднем не превышало трех в течение года. На протяжении десяти лет после того, как актеры перешли на новую службу, они давали при дворе в среднем около тринадцати представлений в год - больше, чем все остальные лондонские труппы, вместе взятые".[14.05]
Первое десятилетие XVII в.
– период взлета в артистической судьбе "слуг его величества". Тогда впервые были поставлены (среди прочего) "Отелло", "Король Лир", "Макбет" и "Антоний и Клеопатра". Основной соперник Шекспира [Бен Джонсон] предоставил труппе "Вальпоне" и "Алхимика". "Король Лир", по представлениям нашего времени, пожалуй, наиболее значительная шекспировская трагедия была впервые сыграна, по-видимому, в начале 1605 г. в "Глобусе" с Бербеджем в главной роли и Армином в роли шута. 26 декабря 1606 г. трагедию сыграли перед королем Джеймсом в Уайтхолле - вот все, что нам известно из регистрационной записи в гильдии печатников и издателей и титульного листа первого кварто; в обоих случаях отмечено почетное положение, занимаемое автором. Такое признание было необычным явлением в ту пору, когда драматические публикации были сплошь и рядом анонимны. Шекспир также удостоился более двусмысленной чести называться автором приписанных ему пьес, и лишь благодаря тщательным исследованиям удалось доказать его непричастность к их написанию. Более ранние издания апокрифических пьес "Локрин" в 1595 г., "Томас лорд Кромвель" в 1602 г.
– подписаны лишь инициалами "У. Ш.", однако автором "Лондонского мота" (1605) и "Йоркширской трагедии" (1608) без всякого стеснения был назван Шекспир. "Слуга его величества" Уильям Шекспир в эту пору находится на вершине своей славы и в расцвете сил.
Предание на свой лад утверждает славу поэта. Источником предания вновь является Давенант. В объявления об анонимном издании "Собрания стихотворений... Уильяма Шекспира", которое было напечатано около 1709 г. для книготорговца Бернарда Линтота, говорится: "Наиобразованнейший государь и великий покровитель наук король Джеймс I соизволил собственной рукой начертать одобрительное письмо г-ну Шекспиру; оное письмо, хотя и потерянное ныне, долгое время оставалось в руках сэра Уильяма Давенанта, что может подтвердить одно заслуживающее доверия и ныне здравствующее лицо".[14.06] В своих заметках Олдис отождествляет это "заслуживающее доверия лицо" с Джоном Шеффилдом, герцогом Букингемским (1648-1721), и сообщает, что Букингем получил это письмо от самого Давенанта.[14.07] Жаль, что последний так и не опубликовал это "одобрительное письмо", ибо с тех пор никому больше не удалось найти его.
Весной 1605 г. умер Огастин Филиппс. Он работал вместе с Шекспиром более десяти лет со времени образования труппы лорд-камергера после великой чумы 1592-1594 гг. Подобно Шекспиру и небольшой группе других актеров, Филиппе был одним из первоначальных пайщиков труппы. Он и Шекспир играли вместе во "Всяк в своем нраве" и в "Сеяне" Джонсона. Филиппе также был занят и в шекспировских пьесах; на каких ролях, мы не знаем, однако его имя упомянуто на четвертом месте в первом фолио в списке "главных актеров, игравших во всех этих пьесах". В эти деятельные годы Филиппе со своей семьей - женой Энн и четырьмя дочерьми (сын Огастин умер в юности) - жил поблизости от района, где был расположен:
Банксайдский театр, в Хорзшу-Корт в приходе Спасителя в Саутуорке, но незадолго перед тем, как он составил свое завещание в мае 1605 г., семья переехала в только что купленный дом в Мортлейке в графстве Сарри. В своем завещании, заверенном 13 мая, он упомянул своих товарищей по королевской труппе. Наемным актерам труппы Филиппе оставил 5 фунтов, с тем чтобы они поровну разделили их между собой. Его последний ученик Сэмюэль Гилборн унаследовал (среди прочего) пурпурную мантию Филиппса я бархатные рейтузы мышиного
Как правило, гениальные писатели не славятся дружелюбием. "Приятных людей хоть пруд пруди, - утешает себя Джордж Микеш, - великие же писатели редкость - и все же в ту эпоху, когда в ходу была язвительная сатира, почти все были хорошего мнения о Шекспире. Только Грин, умиравший при обстоятельствах, лишивших его сердце великодушия, отозвался о нем резко, но сразу вслед за ним Четл сообщил, что различные достойные люди хвалят Шекспира за прямоту в делах. Некто "Эн. Ск." (Энтони Сколокер?) в своем предисловии к "Дайфанту, или любовным страстям" упоминает "трагедии дружелюбного Шекспира". Не были ли эти двое, судя по этой фразе, знакомы друг с другом? Если бы не эта ссылка, Сколокер - если это он - был бы совершенно неизвестен. Джон Дэвис из Хирфорда в своем "Биче глупости" называет Шекспира "добрым Уиллом"; в "Микрокосме" Дэвис признается, что любит актеров и видит в "У. Ш." человека, достоинства характера которого возвышают его над его низким ремеслом:
Для знати сцена век была пятном,Ты ж благороден сердцем и умом.[14.08]Некий поэт и второстепенный драматург, писавший для соперничавшей труппы, называет Шекспира "горячо любимым соседом".[14.09] В ту эпоху мнения современников воплощались в одном-единственном эпитете, который закреплялся за именем человека. Джонсон, стремившийся к тому, чтобы его запомнили как "честного Бона", стал известен как "несравненный Бен Джонсон", а эпитет "честный" достался непритязательному Тому Хейвуду. Человек предполагает, а потомки располагают. Шекспир запечатлелся в памяти человечества как "благородный Уилл". Трудно вообразить более подходящий эпитет для человека с врожденным благородством, хотя и незнатного происхождения.
Различные свидетельства мелкой рыбешки, шнырявшей в потоке литературной и театральной жизни елизаветинского времени, находят себе подтверждение в предании. Обри, связанный с носителем живого предания в лице актера Бистона, особенно восхищался тем, что Шекспир "не заводил себе компанию" в Шордиче "не любил пьянства" - и отказывался от приглашений ("...и если его звали, он писал, что ему нездоровится"). Так кратко пишет Обри в своих отрывочных и беспорядочных заметках. Нельзя даже сказать с абсолютной уверенностью, что эти заметки даются именно Шекспира, а не того, с кем беседовал Обри, то есть Уильяма Бистона, - его рукопись совершенно запутана в этом месте, однако наиболее серьезные исследователи, включая Чемберса, считают, что речь здесь идет о Шекспире. В своей относительно упорядоченной "Краткой биографии Шекспира" Обри высказывается о нем более положительно: "Он был красивым, хорошо сложенным мужчиной, очень приятным в общении и отличался находчивостью и приятным остроумием".[14.10] В следующем столетии Роу вновь резюмировал смысл этого предания: "Обладая превосходным умом, он отличался добродушием, мягкими манерами и был весьма приятен в обществе. Поэтому неудивительно, что, обладая столь многими достоинствами, он общался с самыми лучшими собеседниками своего времени". Так было в Лондоне. В Стратфорде же благодаря "его приятному уму и доброму нраву он свел знакомство с окрестными джентльменами и завоевал их дружбу".[14.11]
Никогда, пожалуй, добродушие Шекспира не подвергалось более строгому испытанию, чем в его сложных и двойственных взаимоотношениях с Джонсоном; отношение к нему Джонсона по крайней мере было двойственными.[14.12] В преданиях настойчиво утверждается соперничество этих двух мастеров. В XVII в. основанные на слухах рассказы попали в записи сэра Николаса Лестренджа, Николаса Бэрга и Томаса Плума. Во всех этих рассказах (за исключением одного) находчивый Уилл берет верх над тугодумом Беном. Во время одной веселой встречи в таверне Джонсон, написав первую строку своей собственной эпитафии ("Здесь Джонсон Бен лежит, он был"), передал перо Шекспиру, и тот закончил ее:
Живой он обычно ленился,А умер - в ничто превратился.Шекспир, будучи крестным отцом одного из детей Джонсона, столкнулся с необходимостью подумать о подобающем подарке крестнику и "после глубокомысленных размышлений" придумал. "Я подарю ему дюжину хороших латунных ложек, - сказал он Бену, - а ты переведешь их" {Шутка основана на созвучии слов "latin" (латынь) и "latten" ("латунь"). Обыгрывается в ней и ученость Джонсона, в частности его знание древних языков.
– Прим. перев.}. В плумовском варианте рассказа о латунных ложках герои меняются ролями, так что за Шекспиром вовсе не всегда оставалось последнее слово.