Шелест алой травы
Шрифт:
— Полагаю, ты узнал меня? Не нужно говорить, кто я, и почему вашу деревню постигло наказание?
— Ты та маленькая Узумаки! — прохрипел он.
— То решение, которое вы приняли многие годы назад, теперь принесло свои плоды. У меня только один вопрос: «Почему?»
Я не вдавалась в подробности, но он меня отлично понял.
— Была война. Было множество раненных и умирающих. У нас не было выбора — мы не могли позволить нашим товарищам погибнуть!
— А потом? Война закончилась множество лет назад! Почему вы не помогли, не позволили маме стать кем-то большим, чем измождённой усталой женщиной с угасающей чакрой?
Первый хрипло рассмеялся.
— О да, получить в деревню вторую Цунаде Сенджу…
— Цунаде Сенджу?
— Легендарного ирьёнина и легендарную неудачницу. Получить вторую Цунаде было очень заманчиво. Мы очень долго вели споры на эту тему. Но два аргумента решили вашу судьбу: на время обучения и тренировок твоя мать не смогла бы лечить раненных, а значит снова умирали бы наши шиноби.
— Чушь! Если бы мама обрела силу, её чакра смогла бы спасти множество людей!
— Дело именно в силе. Цунаде — не только лучший медик в мире, но и одна из сильнейших людей, к тому же у неё бешеный нрав. Если бы твоя мать получила путь к силе, она могла бы стать слишком сильна, слишком независима. Мы бы просто не смогли её контролировать. И в конце концов все мы проголосовали за то, чтобы оставить всё как есть. Лучше иметь пачку рьё, чем быть насмерть заваленными золотыми слитками!
И всё? Они просто боялись силы? Я глубоко задумалась над последними словами подонка и вынуждена была признать, что зерно истины в них было. Знакомство мамы с Кусой произошло не на самой доброй ноте, получи она возможность диктовать свои правила… Мама — чудесный, добрый и мягкий человек. Но они держали её на крючке — ведь у неё была такая чудесная и такая маленькая девочка, о которой нужно заботиться. И получи мама возможность поступать как хочет, в деревне больше не было бы Узумаки. А то, что она стала бы силой, с которой стоит считаться — аксиома. Всю ту мрачную решимость, что она вкладывала, чтобы позволить мне протянуть ещё несколько дней, всю ту храбрость, которая требовалась для расставания со своей жизнью с каждым укусом, она бы вложила в тренировки. И тут уже не имело значение, какому дзюцу её бы обучили — одна из моих самых мерзких, но при этом самых эффективных техник, была искажённым дзюцу исцеления.
Также меня заинтересовали слова о этой Цунаде. Сенджу — родственники Узумаки, у них должна быть такая же сильная чакра. Если она жива, стоит с ней встретиться. Нет, я не считаю, что получится напроситься в обучение — пусть у меня с лихвой хватало денег оплатить любые уроки. Но даже пара дзюцу, подсмотренные с помощью Ока Разума, могут завести меня дальше, чем даже годы самостоятельного обучения.
— Ну что же. Одна маленькая купюра выпала из этой пачки и превратилась в золотую лавину, которая вас раздавит.
— Я понимаю, что обречён! Но видишь, мы были правы. Единственной нашей ошибкой было позволить тебе покинуть деревню.
Это было логично. Логично той самой холодной и жёсткой логикой, которая позволяет вдумчиво взвесить все «за» и «против», выбрать оптимальный вариант и поступать, не оглядываясь на эмоции. Той самой, которую я бы поняла несколько месяцев назад. Но теперь повидала нечто совершенно иное — ярко-оранжевое сияние, напрочь отметающее всю эту кровавую математику. Он не взвешивал и не измерял —
— Знаешь, забавно. Вы так долго жили войной, что не видели никаких вариантов, кроме безжалостной целесообразности. Но пусть это неплохо на первое время, но в долгосрочной перспективе ущерб перевешивает любую выгоду. Но есть и другие решения. Они не приносят немедленной видимой пользы, они порою кажутся глупыми и расточительным, но в конечном итоге приносят лишь благо всем сторонам. Но тебе этого не понять, да и пришла я сюда не для этого.
— Что же, я готов. Делай своё дело, Узумаки!
— Знаешь, кое-что в твоих словах мне показалось интересным. Расскажи мне напоследок про эту Цунаде.
— Она — шиноби Конохагакуре, одна из Денсецу но Саннин, прославилась на весь мир во время Второй Мировой Войны вместе со своими напарниками — Джирайей и Орочимару…
Серьёзно? Тот любитель змей со скользкой холодной чакрой — это великий шиноби Конохи? И эта Цунаде такая же сильная? Потрясающе!
Я слушала рассказ о легендарном медике, который по каким-то причинам ушёл из Конохи и стал проигрывать колоссальные суммы не только по всей Стране Огня, но и в остальных странах, и понимала, что у неё действительно великий дар и весьма дорогостоящие услуги — деньги для проигрыша нужно как-то заработать. А также огромная сила — иначе её бы давно достали кредиторы.
Первый знал совсем немного — только общие слухи, что ходили то тут, то там. Всё что я выяснила — она блондинка с грудью не менее выдающейся, чем её медицинские навыки. Ну конечно же, какая ещё информация могла бы задержаться в мужском мозгу? Правда, размер её груди имел значение лишь в далёком прошлом — сейчас ей должно быть не менее пятидесяти, если, конечно, на Вторую Мировую она попала не младенцем.
Дослушав короткий рассказ Первого, я просто положила руку на его сердце и коротким рывком своего дзюцу забрала у этой мрази всю оставшуюся чакру, с удовлетворением отметив, что потерь, благодаря прекрасному контролю, почти не было.
— Знаешь, есть какая-то ирония в том, что я не только выгляжу как он, но и создана из его чакры! — было первыми же словами возникшей передо мною Буншин-чан, когда я положила её руку на плечо и стала осторожно поглощать ненужную ей чакру.
— Ты тут уберёшь, или мне помочь?
— Иди, Карин-чан, у меня хватит чакры, чтобы спрятать труп.
— Ты продержишься до утра?
— Не беспокойся, сестрёнка! Всё, что мне нужно делать — это крепко спать.
— Но всё же, давай я заберу эту мразь.
Мы тепло попрощались, и я ушла, вновь погрузилась под землю, уволакивая за собой всё ещё тёплое тело Первого. У меня было много дел. Шесть дел, очень важных и слишком уж живых.
Глава 20
Следующие пятеро мне были нужны живыми и в сознании лишь для того, чтобы подтвердить личность Седьмого. Пусть я была уверена, что Первый не лгал, но исключать возможность того, что меня изощрённо провели с помощью какого-то дзюцу, гендзюцу или же просто опыта, на годы и годы превосходящего мой, я не имела права.