Шелковая императрица
Шрифт:
— Ты все сделал правильно, сТод Джинго. На твоем месте я поступил бы так же, но с единственным исключением: ты должен был прийти к настоятелю…
Лама сТод Джинго покаянно вздохнул и продолжил:
— В день родов, прежде чем потерять сознание, она просила меня передать детей в хорошие руки, очень переживала о том, что в монастыре могут узнать о ее позоре. Бедняжка твердила, что хочет уйти отсюда, может быть, отправиться в Китай, в Лоян. Она описывала мне этот город, его богатство и всевозможные диковины! Я спрашивал себя: почему она так хотела попасть именно
— Лоян — действительно святой город, тамошний монастырь стал центром Большой Колесницы, — эта обитель сама превосходит иной город!
— Знаю, достопочтенный Учитель. Мы говорим о монастыре Познания Высших Благодеяний, который возглавляет несравненный настоятель Безупречная Пустота. Поэтому внезапное появление монаха Пять Защит сразу навело меня на мысль, как решить проблему. Этот монах просто светился добротой и умом. Едва взглянув на него, я сразу же проникся к нему доверием! Полагаю, я сдержал обещание, данное бедняжке.
— Сожалею, что не мог приветствовать Пять Защит, когда тот пришел сюда. Значит, он унес с собой не только детей, но и сутру?
— Да, я сам передал ему все. Дал возможность забрать сутру при условии, что он возьмет также корзину, куда я поместил детей.
— Экий ты хитрец! Драгоценная сутра и так принадлежит Безупречной Пустоте, который оставил ее у нас лишь на хранение. Поскольку Буддхабадра не явился в назначенное время, чтобы забрать свиток, Пять Защит имел полное право унести сутру с собой, и мы не стали бы перечить. Встречи со мной ему было бы достаточно. Я задал бы ему несколько вопросов об учении Большой Колесницы, чтобы убедиться: он тот, за кого себя выдает, и действительно явился по поручению Безупречной Пустоты, — и дело сделано, дверь библиотеки открылась бы перед ним!
— Несомненно, достопочтенный Учитель!
— Почему же ты не сообщил мне о его прибытии?
— Ваше удивление вполне оправданно. И ваше недовольство моим поступком совершенно справедливо, достопочтенный Учитель, но не забывайте о детях, оставшихся у меня на руках. Я провел кошмарную неделю, бегая между монастырем и пастушеской хижиной в опасении, что малыши могут замерзнуть!
— Они не больны?
— Нет-нет! Трудно представить себе более крепких и здоровых младенцев! Вот только одно…
— Что такое?
— Сначала родился мальчик, и я завернул его в кусок ткани. Он был само совершенство. Я уже было вздохнул с облегчением, но тут у роженицы снова начались схватки. Ощупав ее живот, я понял, что жду еще и второе дитя! Когда же Манакунда увидела второго младенца, она просто в лице изменилась! Я взглянул — и у меня тоже перехватило дыхание…
— Не тяни — в чем там дело?
— Первенец выглядел совершенно нормальным, но второй, девочка… У нее пол-лица покрыто шерсткой, словно у обезьянки!
— Никогда не слышал ни о чем подобном.
— Я не поверил своим глазам. Но, достопочтенный Учитель, мне подумалось, что эти двое стали реинкарнацией божеств! И я тут же опустился на колени и поклонился детям.
— Божеств? —
— Это чета прародителей народа, населяющего страну Бод: милосердный бодхисатва Авалокитешвара и демонесса Тара! Я сразу понял это, когда увидел ее лицо: наполовину человеческое, наполовину звериное, — шептал лама, багровея от волнения.
— Ты совершенно уверен, что это не обычное уродство, какие иногда случаются у новорожденных, вроде моей слепоты?
— Достопочтенный Учитель, увидев этих младенцев, вы и сами бы поверили, что Манакунда произвела на свет двух существ божественной природы! — горячо запротестовал сТод Джинго.
— Но ты прекрасно знаешь, что демонесса Тара исключена из пантеона богов. Госпожа Тара связана с «религией людей», бонпо! — по-прежнему сомневался настоятель.
— Я подумал, пусть небожители сами разберутся между собой: кто я такой, чтобы выносить суждения, столкнувшись с чудом? Уверяю вас, достопочтенный Учитель, несмотря на исключительную тонкость черт, половина лица девочки ну в точности как у обезьянки! — воскликнул лама сТод Джинго, не желая отказываться от своей точки зрения.
— Ну конечно! Поверьте слову ма-ни-па! Этот лама говорит чистую правду. Половина лица девочки похожа на мордочку лесной обезьянки. Я видел ее собственными глазами! Ом! — горячо, с торжествующим видом воскликнул странствующий монах.
Он незаметно вернулся с кухни вместе с послушником, так что отлично слышал последнюю тираду сТода Джинго. В одной руке он ловко удерживал очередной поднос с печеньем и миску темного меда, с удовольствием облизывая липкие пальцы другой руки. Сразу за его спиной стоял молодой монах, принесший кубки с пивом для обновления подношений божествам; смутившись, он поспешил поставить их на домашний алтарь.
Это неожиданное вмешательство позволило сТоду Джинго собраться с мыслями. Поскольку он уже во всем признался наставнику, можно было поставить на место нахального странствующего монаха.
— Этот человек говорит, что встретил на горной дороге Пять Защит. И он угрожал предупредить разбойников о его маршруте! — заявил лама, обращаясь к Рамае сГампо, пристально глядя при этом в лицо ма-ни-па.
— Какое злодейство! Тот, кто совершит подобное, вне всякого сомнения, возродится в следующей жизни в отвратительную гусеницу, которой суждено будет пойти на корм воробьям! Она не будет знать и часа покоя, в страхе ползая по веткам! — В голосе Рамае сГампо звенел металл.
— Но я не собирался делать ничего такого! Мне просто нужно было добиться, чтобы меня впустили в монастырь! — воскликнул странствующий монах, на которого грозное пророчество настоятеля произвело впечатление.
Белые глаза настоятеля монастыря Самье обратились к ма-ни-па. Он приблизился к нему почти вплотную, а потом медленно произнес:
— Хорошо, ма-ни-па, я поверю тебе на слово, если сделаешь так, как я велю.
— Глубоко почитаемый и уважаемый Учитель, я буду следовать вашим наставлениям, словно наказам родного отца!