Шепот стрекоз (сборник)

Янсюкевич Владимир

Профессор задрапировал саркофаг шерстяным пледом, задёрнул штору, затем бесшумно прошёл к верхней двери, прислушался. Кто-то топтался снаружи – выдавал скрип снега под ногами. Неожиданно дверь дёрнулась под напором мощного движения.

– Ты здесь, я чую. Открывай, профессор! – прорычал кто-то угрожающе. – Открывай! Не то я разнесу твою дверь на куски. У меня граната. И тогда разговор будет другой. Если выживешь.

Коротко подумав, профессор, повернул ключ, с грохотом отодвинул железную задвижку. На него сразу накатила удушливая волна парфюмерии. «Он самый. Значит, я не ошибся. Или такой же. Все они,

как штампованные. Клоны с большой дороги», – подумал профессор. В дверном проёме возвышался эдакий гоблин, снежный человек, тёмная глыба. На том месте, где должно было быть лицо, в темноте едва вырисовывался блин с четырьмя, словно проткнутыми в тесте пальцами, точками, две повыше, на некотором расстоянии друг от друга – глаза, две пониже, совсем рядом – ноздри, и одной чёрточкой под ними, как в известной детской прибаутке: точка, точка, запятая, минус… А вот запятой, то есть, носа как раз не было. Видимо, расквасили когда-то сильным ударом, или он сам провалился благодаря известной болезни, и на его месте зияли две дырочки. Брови бесцветные, так что кажется, их нет вовсе. Губы отсутствуют – только маленькая щёлка говорит о том, что у этого субъекта имеется рот. Настоящий колобок! Про себя профессор назвал его безлицым.

– Чо уставился? – щёлка смешно изогнулась, как в мультике, и снова приняла прежнее положение.

– Вы кто? Что вам нужно? Я сплю.

– На том свете выспишься.

Безлицый отодвинул профессора в сторону и, подобно потоку воды в наводнение, хлынул через порог. Профессор выглянул наружу – у контейнеров топтались двое, точно такие же – затем запер дверь и последовал за нежданным гостем. Безлицый Ниагарским водопадом скатился по лестнице, оглядел подвал и направился к нише. Раздёрнул штору, сорвал плед, хлопнул рукой по крышке саркофага.

– Она самая? – спросил он, не глядя на профессора.

– Не понимаю…

Безлицый усмехнулся недружелюбно и тут увидел спящего на раскладушке Альберта.

– Это мой… помощник, тоже дворник, – поспешил объяснить присутствие молодого человека профессор. – Говорите потише. Ему рано вставать.

– Договоримся – будет у тебя крыша, – изрёк безлицый, снизив разговор на полтона. – А если нет… крышка. Я бы на твоём месте не отказывался от моих услуг.

– Но мне не нужны ничьи услуги. Я справляюсь. И неужели ради этого надо будить меня среди ночи?

– Главные дела делаются ночью, профессор. Твой дегенератор готов? Фурычит?

Профессор прикусил губу. Он понял, что скрывать настоящую причину своего присутствия в подвале бессмысленно. Безлицый осведомлён.

– Раз уж на то пошло, не дегенератор, а регенератор…

– Без разницы.

– А во-вторых, откуда вам про меня известно?

– Коротыша помнишь?

– Кто это?

– Бизнесмен, который бабки тебе спускал.

– Ах, Короткович! Роман Абрамыч… что с ним?

– С ним всё в порядке. Сидел. Теперь лежит. Глубоко лежит. Так что спонсорство, считай, на мне. По наследству.

– Спасибо, конечно… но на данный момент я не нуждаюсь…

– Заодно и крышевать буду, – продолжал безлицый, не слушая профессора. – А то тебя захотят разорвать на куски, как узнают. А тут – я. И всё тип-топ.

– Позвольте мне самому распоряжаться своей судьбой.

– Кончай баланду травить, профессор, – индифферентно

выплюнул из щёлки безлицый. – Давай о деле.

Безлицый повернул голову к спящему на раскладушке, потом наклонился к уху профессора, и его щёлка вытянулась трубочкой.

Выслушав гостя, профессор спросил:

– Если я вас правильно понял, вы хотите увеличить свой фаллос?

Безлицый мгновенно забрёл в тупик, лишившись дара какой-либо речи.

– Фаллос это по-гречески детородный орган, – указав на причинное место безлицего, пояснил профессор.

Безлицый ещё не обрёл дара речи, но значение термина уловил и утвердительно мотнул головой.

– Тогда это не ко мне, уважаемый господин. К сексологу, урологу… Или загляните в интернет. Там, говорят, много любителей советовать, как увеличить…

Безлицый увидел рядом с собой мышь и, с необычной для своей массивной фигуры ловкостью, прихлопнул её ногой. Та даже пискнуть не успела. Под ботинком безлицего образовалось мокрое пятно. Профессор поморщился.

– Коротыш говорил, ты могёшь органы выращивать.

– Органы? Что же это, по-вашему, морковь или свёкла? Он ошибался. У меня ничего не получилось.

Безлицый схватил профессора за плечи, поднял, встряхнул и поставил, словно тот был мешком с картошкой. Сказал с расстановкой:

– А мне надо пока только

увеличить

.

– Но зачем? – упирался профессор. – Он же у вас есть. Вот если бы вы его утратили, тогда… Может быть, займёмся носом?

Безлицый крепко схватил профессора за плечо, снова приник к его уху и прошептал что-то, нервно почёсывая в паху.

Профессор брезгливо отстранился – от безлицего удущающе несло одеколоном.

– Ну, знаете! Надо выбирать женщин. Думаю, не все настолько привередливы…

– Всё бабьё из одной норы.

Безлицый полез во внутренний карман кожаной куртки, извлёк оттуда одну за другой пять пачек зелёных и бросил на тумбочку.

Профессор задумался.

– Не знаю, не знаю… Может не получиться… Такого я не предвидел…

Но что-то подсказывало ему, что следует рискнуть. Нет, не надо думать, что на решимость профессора хоть в какой-то мере повлияли пять пачек зеленых, небрежно брошенных безлицым на тумбочку. Отнюдь не сребролюбие заставило его решиться на подобную авантюру – хотя деньги в данной ситуации ему не помешали бы, слишком долго он нищенствовал во имя науки – нет, его интересовал, прежде всего, потенциал изобретённого им аппарата. В конце концов, не надо выискивать подопытных кроликов, не надо никого уговаривать – сами напрашиваются. К тому же и ответственности меньше.

– Что ж, попробовать не грех, – сказал профессор и тут же предупредил: – Однако возможны непредвиденные осложнения. И я не могу гарантировать…

Безлицый сжал пальцы в кулак.

– Даже если вы меня распылите на молекулы, – закончил профессор.

Безлицый припечатал кулаком в плечо профессора. И тот едва устоял на ногах.

– Пробуй, профессор! Не уйду, пока не получу согласия.

– Я могу подумать?

– Сутки. У меня давно свербит.

Безлицый удалился, а профессор снова лёг на диван, но заснуть в эту ночь он уже не смог – грандиозные мысли одолевали. Да и плечо побаливало.