Шепот в ночи
Шрифт:
– Я бы остановила Уолтера, если бы могла. Лучше бы мне увидеть его мертвым, чем то, как они уносят Элис. – В тихих словах Сибиллин звучала неподдельная искренность.
Медленно повернув темноволосую голову и бросив взгляд через плечо, Дэйр задумчиво улыбнулся женщине, нерешительно остановившейся в дверях.
– Мне бы тоже хотелось вернуться назад в то время, когда я мог лишить Уолтера жизни. Зато Элис была бы сейчас рядом со мной.
Резкость слов Дэйра относилась скорее к нему самому, а не к Уолтеру. Он оказался простофилей, позволившим этому человеку завладеть ключом от потайной
Войдя в комнату, Сибиллин присела на маленькую скамеечку подальше от Дэйра и с мрачным видом уставилась на потухающий огонь. Ее жизнь была сплошной цепью несчастий, одно хуже другого, с той ночи много лет назад, когда Уолтер убедил ее, что было бы только справедливо с ее стороны попасть в постель Дэйра. Как она хотела бы вернуть назад эти годы и исправить все зло, что она совершила.
– Мой добрый супруг никогда не простит мне того, что совершил мой брат. То, что он находится в тюрьме, само по себе большой грех, но зло, причиненное его любимой дочери…
Она покачала головой, и хотя ее волосы развились и выглядели неопрятно, они все же сверкнули прежним золотом при слабом свете потухающего очага.
– И вы знали, что Уолтер участвовал в подготовке ложных обвинений, выдвинутых против Халберта? – Дэйр почувствовал ужас и отвращение при одном только предположении, что эта женщина могла попустительствовать злодейству, совершенному над ее супругом, отцом ее сына. А впрочем, – он помедлил, и презрительная усмешка искривила его губы, – разве она уже не совершила подобное же предательство, только в меньших размерах, когда явилась незваной к нему в постель?
Сибиллин улыбнулась в ответ самой горькой улыбкой. Запертая в гнетущей темноте подземной тюрьмы, она никуда не могла деться от язвительных обличений Уолтера. Она снова и снова возвращалась в мыслях ко всему пережитому, пока не была вынуждена признать всю правду в ее неприглядном виде. Проведя некоторое время у себя в комнате в размышлениях, она пришла к мысли, что должна рассказать Дэйру все, что знает.
– Нет, не тогда, не в то время. Я просто закрывала глаза на все, что могло усложнить мою жизнь. Я не позволяла себе вдуматься в свое поведение, пока сегодня Уолтер не запер меня в камере и не начал издеваться надо мной за все.
Дэйр молча кивнул головой, уважая ее честное признание, лишенное всякой корысти.
– Нет, но я признаю, что давно знала о том, что Уолтер безумно увлечен Элис.
Сибиллин хотела решительно покончить со всеми полуправдами, которыми прежде успокаивала свою совесть.
– Впрочем, это могли бы сказать и вы, и любой, кто потрудился бы понаблюдать за ним хоть несколько дней. Я просто не хотела признавать, насколько испорчена его душа. Это, как спелое яблоко, такое аппетитное снаружи, но с гнилой
Синие глаза прямо и открыто смотрели ему в лицо.
– Вы, должно быть, глубоко сожалеете о том, что так благородно пришли на помощь семье своего воспитателя, особенно потому, что Уолтер и я стали причиной всех ваших несчастий.
– Никогда я не жалел об этом. – Дэйр тотчас же отверг это предположение. – Если бы я не взял вас четверых под свою защиту от преследований короля, я бы никогда не смог получить Элис в жены. А то, что она теперь моя, не важно, что это случилось совсем недавно, стоит любых неприятностей в будущем, за это можно заплатить любую цену.
Сибиллин быстро отвернулась, чтобы скрыть лицо, по которому текли слезы. Такая любовь – сокровище, она похожа на ту, которой когда-то так щедро одарил ее Халберт, но которую она так небрежно отбросила из-за своего эгоизма и глупых требований.
Дэйр не заметил реакции Сибиллин на его заявление, так как сосредоточил все свое внимание на мысли, что бы он потерял, если бы не принял к себе лишившихся всего обитателей Кенивера. Без всякого задней мысли он добавил:
– Уолтер все равно добивался бы Элис. И при поддержке епископа получил бы ее от короля. Нет, никогда бы я не пожелал, чтобы вы не попали ко мне в Уайт.
Сибиллин же, не признаваясь в этом вслух, чтобы еще больше не огорчать Дэйра, всем сердцем желала, чтобы этого никогда не случилось. Она тосковала по мирным дням в Кенивере, когда она жила там со своим мужем, нежно влюбленным в нее.
Пока эти двое сидели рядом в гостиной, погруженные каждый в свои мысли и милые воспоминания, удрученные мрачной действительностью, ни один из них не заметил третьего, беспрепятственно вошедшего в открытую дверь. Крепко сжав побелевшими от напряжения пальцами серебряную рукоятку, Уолтер сделал два осторожных шага и нацелил руку в смертельном ударе.
Бросок! За молниеносным ударом остро отточенного кинжала, точно поразившего цель, последовало мгновение застывшей тишины и затем тяжелое падение тела.
В следующую секунду рыжеволосый вихрь пронесся и застыл над поверженным человеком, упавшим между креслом и табуретом. Наклонившись, чтобы взять обратно свое оружие, Арлен вынул кинжал из раны на шее Уолтера, из которой фонтаном забила кровь, и сказал спокойным и ровным голосом:
– Это тебе, во-первых, за моего графа и, во-вторых, за тот позор, которым ты покрыл Тэсс.
Уолтер зажмурил глаза, потом открыл рот, чтобы ответить. Но его речь, которая всегда была предметом его гордости, его оружием и силой, больше не подчинялась ему. Она была отнята у него за все его прегрешения вместе с его жизнью.
Несмотря на то, что совсем недавно Сибиллин со всей искренностью объявила, что она бы предпочла видеть его мертвым за все зло, которое он совершил, сейчас она упала на колени рядом с братом, в котором быстро исчезали последние признаки жизни.
– Я буду всю жизнь заказывать мессы, чтобы отмолить твою душу от множества тяжких грехов, Уолтер.