Шёпот Зуверфов
Шрифт:
– - Руки отсохли, -- не разгибая кистей, жаловался Кей, когда драндулет укатил восвояси, взяв за дорогу неприлично много -- двенадцать статов.
– - Живот прошёл?
– - спросила Манория.
– - Вроде того, -- кивнул Кей, -- это здесь?
Перед ними стоял высокий полукруглый покатый ангар, самый обычный из ангаров, которые можно придумать. Неола подсоединила коммутативную часть картриджа Миража сначала к Пудингу. Механический зверь считал данные, мигом взломал систему защиты, перепрограммировав аппарат на свободный доступ. Когда бинтуронг закончил, Неола прислонила картридж к идентификаторам ангара. Появился запрос отпечатка пальца. Неола коснулась сенсорного экрана, загорелся одобрительный зелёный свет. Они вошли внутрь. Большой гироплан, выкрашенный
Кей раскрыл рот, Манория тоже. Неола довольно улыбнулась. Троица поднялась на борт, разглядывая внутренности машины, как в музее.
– - Честно говоря, после "Вечного Странника" и его габаритов удивить чем-либо сложно, -- высказался Кей и продолжил, -- но в "Страннике" я не сидел. А тут вроде ничего особенного, но впечатляет. Эдакая мощь.
– - Уверен, что справишься?
– - недоверчиво спросила Манория, устраиваясь в соседнем от пилота кресле.
– - Выбора-то у нас всяко нет, -- развёл руками Кей и, нахмурившись, взялся за изучение приборной панели. Неола уже занималась синхронизацией Пудинга с конвертопланом. Наконец она заявила, что Пудинг во всём разобрался, нужно только проложить маршрут.
– - Даже жестяная собака схватывает быстрее тебя, -- съязвила Манория в адрес Кея.
– - Если бы в мою башку напихали столько высокотехнологичного мусора, сколько в Пудинге, нам бы и транспорт не понадобился -- долетели б на моём самомнении и чувстве собственного превосходства!
– - Очень смешно.
– - Пора взлетать.
Кей отщёлкнул пару тумблеров, выбежал из салона, ухватился за ставни и потянул сначала одну затем другую огромную створку, открыв ворота ангара. Бегом он вернулся за штурвал, включил ещё несколько тумблеров и надавил на кнопку старт -- мягко загудели двигатели, находящиеся в горизонтальном положении.
– - Сначала выкатимся, -- скомандовал Кей и, не торопясь, заботливо потянул рычаг от себя.
Машина поехала вперёд, помаленьку набирая скорость. Выбравшись за стены ангара, Кей остановился. С помощью джойстика он развернул двигатели вертикально и снова потянул рычаг, только уже на себя. Конвертоплан задёргался, началась тряска, но вскоре шасси оторвались от асфальта. Они поплыли вверх.
– - Пудинг, проложи курс до острова Ржавый Бумеранг!
– - гаркнул Кей меху, перекрикивая рокот двигателей. На приборном дисплее нарисовалась кривая, ведущая из точки А в точку Б.
– - Пудинг, я веду, ты страхуешь! Понял меня?!
Медведопёс протянул жалобным электронным писком. Неола перевела, объяснив, что он всё уяснил и готов к полёту.
– - Да хранит нас Святая Пятиликая Дева Асмилла, -- выпалил на одном дыхании Кей, сбавил обороты двигателей, снова перевёл их в горизонтальное положение и навалился на рычаг управления, пустив рокочущую махину по параболе, ведущей к чудесному зелёному острову с ярко-рыжими скалами.
Глава 11.
Джулия не видела снов. В эту ночь всё прошло спокойно, без бреда, истерик и потери концентрации. С ней всё чаще случались припадки, которые она впоследствии не запоминала, будто провалилась в какую-то едкую тусклую дымку и ненадолго терялась в ней. Сегодня Джулия проснулась вовремя, когда зазвучала первая сирена. Она спала на втором этаже нар, уступив нижнее место девице, у которой подозревали деменцию в запущенной стадии. Светловолосая губастая девушка с пышными формами, когда шла, смотрела только под ноги. Она не находилась в задумчивости, унесённая вдаль подсознания горестными размышлениями, нет. Девочка просто следила за каждым своим шагом, следила за тем, куда наступает, потому что страшно боялась оступиться
Джулия старалась изматывать себя на работе. Нет, Нуттглехарт не был тюрьмой. Здесь сносно кормили три раза в день, устраивали игры, развлекали чтением вслух. Каждый больной по собственному желанию мог учавствовать в трудовой деятельности, выбирая то, что ему по вкусу. Фокстрот писала картины, притом делала это весьма талантливо. Но её полотнам всегда чего-то не хватало. Какой-то крупицы, чтобы стать известной и прославленной художницей. На холст она переносила буквально всё, к чему имела интерес. Будь то пейзаж или портрет, натюрморт или абстракция. Рисование и мотоциклы были её слабостью, но ни в чём она не преуспела, чтобы считать себя гуру, докой и раздавать советы. Во всяком случае, так считала сама Джулия. Находясь в вечном поиске своего предназначения, она испробовала всевозможные занятия, даже запретные. С детства у неё были лучшие игрушки и учителя, поэтому, быть может, она не совсем понимала, к чему следует идти, в чём состоит пресловутый смысл её напичканной ненужными символами и предположениями жизни. Символы Джулия придумывала сама. Любая татуировка (их у девушки насчитывалось три) могла стать тем самым проводником к чему-то такому, что её, Джулию, увлечёт. Но, как оказывалось, ненадолго. Возгораясь мгновенно, как сера на конце древка, она тут же затухала, охваченная скверным чувством собственной неполноценности. И начинала всё сначала, пока не приходила к такому же результату. "У тебя нет стимула", -- как-то сказал ей знакомый мотогонщик, который разбился насмерть, выполняя каскадёрский трюк во время съёмок какого-то дорогущего фильма. Трудно сказать, согласна ли была Джулия с этим предположением, но в целом парень был в чём-то прав. Стимул имеют те, кто был чего-то лишен. Она росла без матери, а из Ван Дарвика отец получился паскудный. Фокстрот часто раздумывала над тем, что она может превратить в стимул, и приходила к одному -- научиться воскрешать людей, иначе всё бесполезно.
После завтрака началось свободное время. Сегодня шестой день недели, все отдыхают, а значит можно заняться чем угодно. Все пять дней Джулия расписывала белую керамическую посуду, которую выжигали здесь же, в плавильне Нуттглехарта.
Первый корпус, в котором пребывала Джулия, прославился на всю Иллейю своими товарами. Посуда, текстиль, шпингалеты, матрасы для сна. Нуттглехарт являлся не только высококлассной лечебницей, но и маленьким производством всякой мелочёвки. Во втором и третьем секторах дела обстояли иначе.
Шикарное четырёхэтажное прямоугольное здание с украшательствами разного толка, выкрашенное в светло-бирюзовые тона, когда-то принадлежало высшему социальному сословию, а именно чете Нуттглехартов, которые ходили в милости у давнишнего Лидера Илейских Территорий и носили гордый титул айкорнов, наместников выданной Лидером земли. Спустя годы все владения семьи Нуттглехартов отошли властям Трезубца.
Сегодня Джулия изменила керамике и впервые за долгие месяцы устроилась за чистым холстом, установленном на мольберте в рекреационной комнате. Рядом лежали смешанные краски, стоял стакан с водой. И больше никого. Четверть часа девушка сидела неподвижно, вглядываясь в белизну. Потом она макнула кисть в воду, провела ею по краскам и прикоснулась к холсту. Получалось именно то, что Джулия задумывала. Синий смешивался с красным, зелёный с фиолетовым. Джулия не спешила придавать очертаниям конкретную форму или внести смысл в детали, она просто водила кистью, подчиняясь внутреннему голосу, следовала за воспоминаниями.
– - Не помешаю?
– - внезапно спросил кто-то за спиной Джулии. Она встрепенулась, резко обернулась, глаза наполнились беспричинной яростью.
– - Простите, я напугал вас, -- потупил взор высокий худой темнокожий парнишка в серо-голубом халате. В правой руке он держал швабру, в левой ведро с мутной водой.
– - Приду потом, -- сконфузился парень и поспешил уйти.
– - Подожди, -- остановила его Джулия, -- ты уборщик?
Парнишка кивнул.
– - И всё? Больше ты ничем не занимаешься в этом месте?