Шёпот Зуверфов

Манулов Рем

Теперь он отрицательно помотал головой, раздув свои пухлые щёки.

– - Звать тебя как?
– - спросила Джулия, отвлекшись от мольберта.

– - Алан, -- глухо пробурчал уборщик.

– - Меня Балай, но ты можешь обращаться ко мне как-нибудь по-другому, -- Джулия призадумалась и спросила, -- какое женское имя тебе по вкусу?

– - Не знаю, -- стеснительно протянул Алан.

– - И всё же?

– - Мирра, -- решился Алан.

– - Так зовут твою девушку?

– - Нет, -- снова покраснел парень.

– - Почему тогда Мирра?

– - Мою бабку так называли в нашей деревне, -- робко ответил Алан.

– - С ней всё хорошо?
– - насторожилась Джулия,

ей не хотелось заводить знакомство с неловкости.

Алан кивнул:

– - Да, она ждёт меня. Но ты не похожа на неё. Просто Мирра мне нравится. И всё. Мирра нравится, ты пока что нет.

– - Замечательно, -- улыбнулась Джулия, -- тогда буду стараться, чтобы понравится такому красавчику, как ты.

Алан улыбнулся.

– - Мне никто такого не говорил, все считают меня уродом, -- в очередной раз смутился парень.

– - Вот видишь, я уже лучше многих хотя бы потому, что я в чём-то стала первой. Понимаешь?

– - Да, понимаю.

– - А теперь расслабься и расскажи мне о себе. И брось ты уже эту кривую швабру, она тебе не подходит, -- настояла Джулия, усадила Алана за стол и принялась выспрашивать о его жизни, о том, как он попал в Нуттглехарт, обо всём на свете. Разговорившись, они пропустили обед и только к ужину осознали, что проголодались. Алан совсем раскрепостился, много смеялся и даже пытался быть милым.

Раз в день Джулия посещала кабинет психотерапевта, который пытался залезть в её голову и вытряхнуть оттуда, как из дамской сумочки, подробности личной жизни, отыскивая причины её странного поведения. Психотерапевтом был тот молодой, симпатичный брюнет, который допрашивал её на следующий день после прибытия в клинику. Когда Джулия узнала, что доктора зовут Карл, она не сдержалась и захохотала.

– - Что смешного?
– - недоумевал Карл.

– - Простите, доктор, -- с трудом сдерживая смех, извинилась Джулия, -- просто вы не похожи на Карла.

– - Почему?

– - Для меня Карл -- это такой старинный, вечно брюзжащий дедок, дорожащий своим старым мягким креслом, сидя в котором он изо дня в день таращится в ТВ-панель и снова что-то бурчит себе под нос, проклиная всё современное.

Карл применял гамму разнообразных методов. Прибегал даже к гипнозу, но все показатели в итоге смешивались, путались, приводили врача в тупик с выставлением окончательного диагноза. Джулия казалась абсолютно нормальной и очень разумной девушкой, умной и неплохо образованной. Однако ночные припадки, бред, потери памяти, приступы короткой маниакальной неконтролируемой замкнутости -- всё это мешало её лечащему врачу выписать девушку. И с каждым днём Джулия становилась грустнее. Прошёл долгий месяц, на землю Илейи стал падать снег -- начинался Сезон холодов.

Пять дней Джулия работала, а шестой и седьмой посвящала картинам. Её полотна, их у Джулии набралось пять штук, пользовались успехом. Даже обслуга отмечала, что в них есть что-то неуловимое, чего сразу не разглядишь.

– - Глубокая абстракция, борьба и внутренние терзания, -- подмечал Карл, подолгу рассматривая некоторые работы Джулии, -- прекрасная техника, надо признать. Но смысла здесь нет, царит беспробудный мрак и повсеместный хаос.

Карлу Джулия нравилась. Более того, он пару раз предлагал ей выпить кофе в больничной столовой, поболтать на разные, не относящиеся к лечению темы. Но Джулия любезно отказывалась, предпочитая проводить вечера в компании Алана, который не на шутку к ней привязался. Они говорили о разном: касались искусства (чернокожий парнишка был на удивление начитан), истории, философии. У них имелось чёткое табу -- ни слова о политике. И они с радостью его соблюдали. А ночью, когда гасли

лампы и все душевнобольные смиренно засыпали, Джулия думала лишь об Атласе. Что с ним? Здоров он или нет? Где он? Встретятся ли они вновь? Джулия признавалась себе, этот самоуверенный, высокомерный дуб пленил её, но она поняла это не сразу. И удивительно, но она совсем не жалеет, что отправилась с ним в эту рядовую поездку. Из-за происшествий, которые до сих пор Джулия считает реальными, но произошедшими будто-то в другой реальности, она оказалась в психушке, лишилась любимого. Но ей почему-то хорошо. Лишь изредка побаливает не душа, но тело. Живот, грудь, стучит в висках. После обследования врачи уверили её, что она абсолютно здорова физически, и все её боли имеют психосоматический характер.

А по ночам ей снился Инсар. Просыпаясь, она трясла головой, чтобы избавиться от него, от воспоминания о той короткой встрече. Зачем он приходит к ней во снах? Джулия не понимала. Но закрыв глаза и провалившись в сон, она непременно встречала Инсара, облачённого в какие-то лохмотья, обвитого цепями, с дурным оскалом. Его зубы. Острые и крупные. За спиной Инсара шла армия голодранцев, грязных, отчаявшихся. Вокруг полыхал огонь. У всех горели глаза, у Инсара они пылали ярче других. Джулия бежала от него. Инсар настигал её, заключал в холодные тугие объятия и целовал. И Джулия просыпалась. Сон повторялся с незначительными трансформациями, но общая канва всегда оставалась неизменной.

– - Мне снится человек, которого я толком и не знаю то, виделись один раз, потом по картриджу говорили, -- объясняла Джулия Карлу на очередном сеансе, -- но мне этого не хочется. Он омерзителен. Почему я не могу избавиться от него?

– - Причин может быть великое множество, -- начинал размышлять Карл, -- скажите, чем он противен вам?

– - В нём есть изъян. Не уверена, что понимаю, какой именно. Его лицо напоминает смертельную маску, знаете? Бывают такие люди, на которых глянешь и потом ходишь с гадким ощущением, будто посмотрел на похоронную процессию. Жуткое чувство, скажу я вам.

– - Ваш разум в порядке, но подсознанье нестабильно. Теневые эмоции подвержены прямым сообщением со всем, что доставляет информацию в ваш мозг. Разъясню. Представьте, будто вы долго загорали под палящим солнцем без крема. И сгорели. Конечно, ваша кожа покраснела, болит и нуждается в заботе. И любое, даже самое лёгкое касание с одеждой или с чем-то ещё, пусть самым легковесным и незаметным, отзывается сильной болью. Кожа без защиты ослаблена. И минимальное воздействие на неё приносит вам страдание. А теперь представьте, что ваш разум -- это кожа. И встреча с вашим недругом -- грубое соприкосновение кожи и, скажем, мочалки. Результат -- сильные болевые ощущения, которые вы запомните надолго. Понимаете?

Джулия кивнула. Она всё понимала, но не соглашалась. С ней всё в порядке. По крайней мере, было до тех пор, пока какой-то сраный карлик не влез в распахнутое окно в гостинице Ваздока, и заговорил с ней, одурманив каким-то наркотиком. Но Джулия ответила, что, наверно, доктор прав, что так оно на самом деле и есть. И выслушала, какие меры они вместе примут, чтобы кошмары прекратились раз и навсегда.

Изредка, раз-два в месяц, в общий блок, где без каких-либо предубеждений соседствовали и мужчины и женщины, разделённые лишь тонкой фанерой, приводили нового сожителя. Обычно это был бывший пациент Второго Сектора Нуттглехарта, который пошёл на поправку. Джулия обратила внимание на её совсем юное личико и пышные, роскошные белые волосы. Привлекательная и по-детски хрупкая она представляла бы интерес для любого мужчины, но почему-то очутилась в психиатрической лечебнице.