Шёпот Зуверфов

Манулов Рем

– - Ты не такой уж и старый, -- заметила Омала, с суши ухватила свободной мокрой рукой бутылку с молоком, дала Атласу попить.

– - Верно. Но как-то быстро дряхлеешь, начиная убивать в пятнадцать лет, -- вытерев губы, проговорил Рензо.

– - Ты любишь её?
– - вопрос прозвучал слишком громко и до жути неестественно.

– - Кого?

– - Джулию. Ты бредил во сне. Просил прощения. Молил её о чём-то.

– - Я виноват перед ней.

Омала закусила свою пухленькую губу и сказала:

– -

Когда мужчина вспоминает о женщине, находясь в диком жаре, значит, она для него чего-то да стоит.

– - Наверно, ты права.

Рензо опустил веки. Ему хотелось вызвать в памяти обнажённый образ Джулии, но не удавалось. Что-то загородило солнце. Атлас открыл глаза. Перед ним стояла обнажённая чёрная богиня. О таких слагают легенды, за их благосклонность проливают кровь. Его член шевельнулся и пошёл на подъём.

– - Надо же, -- прошептала Омала Пандерибе, приблизившись к его губам, -- достаточно одной картинки. А что будет, если к тебе прикоснуться?

– - Я вообще не думал, что он на что-то способен, -- сыронизировал Рензо, -- хвала Асмилле, я ещё в строю.

– - Говорю же, ты истинный воин, -- сказала Омала и поцеловала его в губы.

Сладкий, сочный, поцелуй полный живительной силы. Его давно так не целовали. Его никогда так не целовали. Джулия не в счёт. Джулия здесь ни при чём. Она в другой реальности. Она далеко. Жива ли она? Атлас отстранился. Член поднялся до упора и стал каменным.

– - Поцарапаешься. Моя кожа стала жёстче.

– - Персик или абрикос. Даже лучше, чем когда-то.

Омала снова коснулась его губами в области шеи, стала спускаться вниз, облизывала его соски, проводила языком по коже. Прикоснулась к древесной корке затянувшегося шрама, оставшегося после злосчастной алебарды. Рензо поднялся на руках, почти выбравшись из воды. Омала добралась до его главного органа, чмокнула в головку и обволокла своими ротиком так плотно, что Рензо всхлипнул от нахлынувшего удовольствия.

– - За что, Омала? У меня рабское положение, -- прохрипел Рензо.

Омала не ответила. Её движения стали ритмичнее, к губам она добавила манипуляции руками. Тонкие, аккуратные пальцы искусно орудовали с его яичками. Оторвавшись, Омала поднялась вверх, её груди коснулись его кожи.

– - А если люблю?
– - спросил Рензо.

– - И не в первый раз, -- на ушко пропела темнокожая богиня.
– - Однажды и мы любили друг друга.

Пространство замерло. Воспоминания рваными всполохами продирались к сознанию.

– - Расслабься, -- она оперлась руками в его плечи, опрокинула голову, её коса оказалась на пышной груди.-- Я не обязываю. Просто побудем настоящими.

– - Омала, не обижайся, но я не могу, -- выпалил Рензо и отвернулся.

Разумеется, он хотел её как

мужчина, который ценит красоту женщины. Но он оказался не в силах предать свои муки, в которых только мысли о Джулии вытягивали его из пропасти самоубийства. Рензо слишком сильно полюбил белокурую дерзкую девчонку, которую, быть может, уже никогда не увидит.

Омала промолчала, легла рядом и прижалась к плечу Атласа. Он её нежно обнял.

– - И ты прости, -- только проговорила она и прикрыла глаза, отдаваясь полуденному солнцу.

Где-то на небе мог пролететь легендарный стердастос -- колоссальных размеров птица-исполин с роскошными крыльями и пёстрым окрасом. Или могла мчаться целая военная эскадра, выдавая гул в тысячи децибел. Но двоим, обосновавшимся у подножия хребта стердастосов, было всё равно. В тишине они наслаждались общением, которое возможно только между родственными душами.

Пикап вернулся в деревню к закату. Местные суетились, готовился пир.

– - Что празднуем?!
– - выкрикнув аборигена, спросила Омала.

– - Внук Мирры вернулся, -- ответил беззубый старик с чёрным пером птицы в густых, кудрявых волосах.

В центре деревни накрыли стол. Пикап остановился напротив него.

– - Мисс Омала, идите к нам! И спутник ваш тоже пусть рядом сядет!
– - упрашивали, грузные темнокожие, но улыбчивые и по-матерински заботливые тётки. На столе уже стояли чаны с вином, кубки, жареный поросёнок, фрукты, овощи и прочая снедь.

– - Присоединимся?
– - спросила у Атласа Омала.

– - Этот день уже ничто не испортит, -- согласился Атлас.

Мирре исполнилось лет сто. Высохшая старуха находилась в своём уме, но говорила мало. Весь вечер она сидела рядом с родственником -- парнем по имени Алан, который вернулся из Илейи, где служил уборщиком в престижной больнице. Разумеется, он был не внуком и даже не правнуком. Но других родных Алан не знал. Родители бросили его, когда он был младенцем, оставив бабке. Думали, что он не выживет, больно слабым ребёнком уродился Алан. А в семье уже насчитывалось пятеро. Но парнишка выкарабкался, рос, и умело разбавлял одиночество своей престарелой бабули.

– - Честь для меня, что вы тут, -- обратился Алан к Омале. В его лице читалось всё: подобострастие, уважение и восхищение. Влюбиться в Омалу Пандерибе намного проще, чем поймать загнанную курицу.

– - Рада, что ты снова дома, -- ответила Омала и подняла бокал с вином.

Праздновали до глубокой ночи и разошлись в самый тёмный час. Костры потухли, вино закончилось. Кто-то остался спать прямо на столе. Алан распрощался с гостями и отнёс захрапевшую Мирру в дом.

– - Можно я останусь у тебя?
– - спросила Омала, прильнув к плечу Атласа.