Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы
Шрифт:
Когда Арпад и его помощник вышли, Идал, с непривычки изрядно захмелевший, стукнул кулаком по столу и сообщил удивленному другу:
– А знаешь? Если твои намерения серьезны – я тебе помогу!
– Как? – опешил белоплащный воин. – Зачем тебе это?
– Не забывай, что ты – мой друг «на крови» и я просто обязан это сделать. Если бы с нами сейчас был Тафилус, он поступил бы так же. И я не в силах смотреть, как ты страдаешь уже многие месяцы. А без меня все твои попытки будут обречены. Ведь тебе несомненно понадобятся помощники и деньги. Много денег. У меня их достаточно, чтобы осуществить любой, даже самый фантастический план…
На этом разговор закончился и более месяца не имел никаких последствий. Однажды, возвращаясь из Эврисаллы, в которую
«Андэль. Люцея „восьмой раковины“ Дворца Любви.
Где же ты, мой гордый возлюбленный? Помнишь ли обо мне? Не забыл ли те слова, которые услышал от меня у развалин Тобелунга, где я рисковала жизнью, чтобы увидеться с тобой?
Пишу тебе, и слезы сами собой льются из моих глаз. Мне так горько, так одиноко и одновременно так сладко от жгучего щемящего чувства, которое с недавнего времени поселилось в моем сердце, – чувства надежды. Я всё время думаю о тебе и мечтаю о том времени, когда мы будем вместе, когда бескрайние поля, покрытые фиолетовыми и желтыми цветами, и рощи, пахнущие дикой грушей, станут нашим прибежищем! Я мечтаю о тебе и, как истинная авидронка, мечтаю о свободе, о настоящей свободе. Или это пустая глупость?
Готов ли ты, как готова я, поступиться всеми своими наградами и званиями? Готов ли ты всё бросить и бежать вместе со мной, как призывал тогда на корабле? Если нет – давай забудем друг друга. К чему бесплодно страдать? Раз и навсегда смирившись, мы вскоре обретем спокойствие и к тому же сохраним верность Божественному, что совсем немало и что поможет нам превозмочь горечь несбывшихся надежд. Ведь правда же, ради него мы оба готовы на любые жертвы?
Но если ты все-таки решился, знай: я пойду за тобой на край света, готовая к любым лишениям, готовая ко всему. И если нас схватят, вслед за тобой с твердостью приму смерть, какой бы страшной она ни была, оставаясь с тобой навечно.
Третьего дня все люцеи Дворца Любви будут молиться в храме Прощения Дворцового Комплекса, что у Серебряной лестницы. За мной будут следить, но, думаю, мне удастся во время обряда Трех Признаний поменяться молельной накидкой с Зироной – моей верной подругой. Далее я смешаюсь с другими люцеями, ведь Зирону будут принимать за меня, и выскользну в потайную дверь, предназначенную для жрецов. Ноги приведут меня в жилище Панацея, которое, как ты знаешь, находится там же. В его скромной обители я буду в полной безопасности, поскольку старец меня не боится, а рассказать никому ничего не сможет. После службы Зирона вернется в мои покои. Я же буду ждать тебя в храме до самой ночи: ты должен как-то вывезти меня из Дворцового Комплекса. Это наш последний шанс, поскольку Люмбэр собирается перевести меня в башню Одинокой девы, где я отныне, вдали от подруг, буду жить под пристальным вниманием десятков глаз…»
Глава 40. Заговорщики
Прочитав свиток, ДозирЭ бросился к Идалу и нашел его в церемониальной зале в компании не менее двух десятков человек. Это были всякие доверители и распорядители негоцианта, съехавшиеся из разных мест, чтобы обсудить заказ Инфекта. На столах, сиденьях и даже на полу лежали отрезы материй, дешевых и дорогих, самых удивительных расцветок. Тут же находились куски кожи, шерстяные полотна, пряжа в корзинах, какие-то странные прялки, челноки, блочки веретена и прочие причудливые предметы, значение которых трудно было понять, ибо все они скорее являлись составной частью чего-то целого – наверное, ткацкого станка. В помещении стоял пронзительный кислый запах, отвратительный до головокружения: так должны были пахнуть свеже-выделанные
ДозирЭ сообщил, что имеет неотложное дело, и Идал любезно попросил своих посетителей на некоторое время оставить его. Мужи вышли, и белоплащный воин протянул товарищу послание Андэль. Торговец, в свойственной ему деловой манере, быстро пробежал сверху вниз витиеватые строчки. Ни один мускул не дрогнул на его лице, только однажды он удивленно поднял левую бровь.
Окончив чтение, Идал подошел к горевшей бронзовой факельнице в виде девы с кувшином на голове и окунул свиток в лепесток полусонного голубого огонька. Через мгновение послание Андэль было уничтожено.
– Что ты делаешь?! – бросился к факельнице ДозирЭ.
– Избавляюсь от улик, – невозмутимо отвечал Идал, проследив, чтобы от свитка не осталось и пепла. – Только из-за одного этого обрывка ониса можно оказаться на шпате. Не забывай, что Инфект везде имеет глаза и уши.
ДозирЭ успокоился, поняв, что его добрый друг, как всегда, прав.
– Ну и что же ты решил? – спросил после некоторого молчания Идал.
– Что я решил?.. А что я решил? – задумался белоплащный воин. – Я решил выкрасть Андэль и бежать вместе с ней в Яриаду. Там нас не найдут, а если даже и найдут, я сумею защитить свою маленькую люцею. Так, наверное?
Идал огорченно покачал головой:
– И ты действительно готов всё бросить? Белую либеру, Эврисаллу, хвостики айма, наградные платки?
– К моему великому сожалению, – тяжело вздохнул ДозирЭ.
– Хорошо. Я вижу, что ты не отступишься, а посему не буду терзать тебя нравоучениями и напоминать о долге белита. Я никогда так не любил, но знаю, что чувства страстно влюбленного настолько сильны, что, если представить их грузом на весах, – перетянут всё прочее, чем наполнена душа: долг Гражданина, преданность Родине, любовь к своему Богу. Кстати, Божественный, который, несомненно, не заслужил столь подлого предательства, многое для тебя сделал, в том числе, однажды спас твою жизнь.
– Это так. Но он украл у меня Андэль! – огрызнулся ДозирЭ.
– Помилуй! – усмехнулся торговец. – Он твой Бог и к тому же твой правитель. Разве он не может забрать у своего верноподданного то, что захочет? Тем более что изначально всё ему и принадлежит. Разве ты имеешь право его попрекать? Ты должен радоваться, что отдал мудрому вершителю самое ценное, что у тебя есть, – предмет своей пылкой любви.
Белоплащный воин насупился и смолчал, внутренне сопротивляясь этим доводам, но не находя нужных слов для достойного ответа.
– Ну-ну, не обижайся. Я должен был об этом сказать. Теперь же, я повторюсь, что готов тебе помочь, а значит – совершить преступление, едва ли не равное твоему. Мы спрячем вас на одном из транспортных кораблей и в тот же день вместе с грузом отправим в Яриаду Правую. Ты уже видел Темный океан, теперь тебе предстоит узнать просторы Бесконечного океана. Инфект, несомненно, пустит за вами убийц из числа Вишневых, но мы попытаемся ввести их в заблуждение и направить по ложному следу. В Яриаде же, где мне очень хотелось бы продавать свои ткани, мы откроем лавки, гомоноклы, а может быть, и мастерские. Ты бы мог стать моим доверенным в этой стране. Я дам тебе на развитие дела столько золота, сколько потребуется, а жалованье ты будешь платить себе сам, по собственному разумению.
– О Идал, – вспыхнул ДозирЭ, – твоей щедрости нет предела. Но я должен тебя предупредить, что я знал лишь одну практику в счете: когда считал убитых в схватке врагов. Кроме того, я никогда не мерил нашу дружбу золотыми монетами, поэтому денег твоих не возьму, как бы ты ни настаивал. Я кое-что накопил сам: этого хватит на небольшой дом где-нибудь в глуши и на кусок земли, который даст нам пропитание (при этом Идал не смог сдержать саркастической улыбки). Помимо всего, я думаю, что вообще откажусь от твоей помощи. Я не хочу вовлекать тебя в столь опасное мероприятие, грозящее самыми страшными последствиями. И это в то время, когда ты остался единственным продолжателем своего рода и почти стал именным поставщиком Инфекта.