Шерстяная «сказка»
Шрифт:
Ну а что, очевидно было только то, что мастерская привлекла внимание Андрэ. Чем конкретно – неясно. Понятно только, что гончары умудрились вызвать недоверие барона, раз он так скоро предположил в них виновников пожара. Да и пожалуйста, у них всё шито-крыто.
Расчёт был на то, что гончаров уже и след простыл, вместе с запасами серебра.
В целом план был простым и грубым, как топор.
Не стоит напоминать, что появление в деревне официальных хозяев спутало криминальной компании все карты. И первостепенной их задачей стала необходимость как можно скорее выдавить нас отсюда. Понаблюдав за нами немного, они решили,
Для того, по их мнению, требовалось лишь покрепче потрепать наше финансовое положение. Строительное дерево подпалили, сжигая с ним деньги, в него вложенные. Заодно получился необходимый и очень удачный отвлекающий манёвр. В поднявшейся суете было проще простого огородами пробраться к овцам и подсыпать отраву в ясли и воду. Кто бы в такой момент вспомнил про животин? А к утру стадо потянулось бы к кормушкам и было изведено подчистую.
И так перебуженные ночным посетителем овцы успели приложиться к ядовитому лакомству. Трава с полей уже потеряла и сочность, и питательность, и, соответственно, гастрономическую привлекательность. Так эта сволочь (я про тощего) не поленилась притащить с собой рубленой варёной тыквы, да ещё и сахарком присыпанной, подмешать в ясли и приманить растормошённых животин. Вот и соблазнились наши питомцы стресс от внеплановой побудки зажевать. Себе на погибель.
А дальше, рассуждал местный криминалитет, деньги потрачены, баранов нет, мечте –
конец. Помыкался бы новый господин, помыкался, считая убытки, да и убрался обратно в привычный комфорт цивилизации. Ищи-свищи по этим горам виновников баронских бед.
Гончаров-то, напомню, от греха на всякий случай было решено услать в одно неуютное, труднодоступное и потому вполне безопасное место. (Опять же под прикрытием ночных происшествий.) Ну и… и всё, можно было бы спокойно возвращаться к любезному алчным сердцам обогащению, доить серебряную жилу дальше.
Как по мне, так логичнее было бы сперва упрятать подальше добычу вместе с добытчиками. Под любым предлогом, да хоть торговать люди уехали. Подозревайте, что хотите, нет их, и всё. А потом уже затеваться с нашим разорением и будить тигра в моём муже.
Только они не поняли, что в Андрэ тот тигр живёт. Потом, они не могли лишить себя проверенных исполнителей на грязные дела. Если вычесть из расклада гончаров, выходит, пришлось бы привлекать лишних людей. Не самим же «почтенным гражданам» рыскать во тьме с отравой по нашим загонам.
А так, всё должно было получиться складно. Напарники уже на низком старте дождались бы тощего, и в ту же ночь ушли в свой тайный горный схрон. Ну не должен был он попасться, никак не должен – некому было его ловить. Все мужчины были заняты пожаром, а дам, вроде как, кисейного происхождения никто в расчёт не принял.
Только компаньон к ним так и не вернулся. Вместо него к ручью прибыли вооружённые деревенские мужики. Правда, никого на месте уже не застали. Нет, напарников тощего никто не кинулся предупреждать о грядущей облаве. Их кукловодам такое в голову не пришло - все полагали, что банда давно в пути. Гончары просто сами заподозрили неладное, когда третий не вернулся к оговоренному сроку, и решили отнестись к собственной шкуре бережливо. Вот и двинули в дорогу без него.
Однако, тот тоже, спасая свою голову, в долгу у
Кстати, первые несколько секунд допроса худосочный диверсант ещё пытался ерепениться, наивно полагая, что с Андрэ можно договориться. Только мой барон чётко понимал, что счёт идёт на минуты, не стал скромничать и сразу оглоушил свою жертву правдой о своём служебном чине. Тут весь гонор с беспредельщика и слетел. Тут он и сообразил, во что вляпался. Что «лопух»-то вовсе никакой не лопух, и дорога у него (тощего), горемычного, теперь только одна – в государевы казематы. А там с такими преступниками не церемонятся, и лучше уж попытаться вымолить какое-никакое снисхождение активной помощью следствию.
В общем, гружёных тяжёлой ношей осликов и их поводырей-гончаров легковесные всадники догнали легко. Пришлось нашим и пострелять, и по лесу побегать за побросавшими добычу злодеями. Но в темноте никто ни в кого так и не попал, а гадов взяли количеством.
А дальше… Дальше в деревне поднялась натуральная буча. Новости об ожившем руднике, о подлостях, учинённых в нашем доме, разнеслись быстрее ветра. Причём в виновники трагических событий крестьяне огульно причислили сразу все четыре ненавистных семейства и на общественных началах выставили кордоны, чтобы никто из супостатов «не убёг».
Такое народное рвение с одной стороны помогало Андрэ, с другой – мешало вести объективное следствие. Как это обычно бывает, в людях всколыхнулись былые обиды, посыпались жалобы, доклады о «самых достоверных подозрениях», частью, может, и реальных, но в большинстве своём надуманных. Имя моего мужа стало нарицательным, а его личность –
символом героизма, мудрости, ну и справедливого возмездия. К нашему дому потянулась вереница искателей правды. И просто отмахнуться от своих жителей мы не могли. Пришлось
Андрэ клятвенно обещать, что выслушает всех сразу, как только разберётся с подозреваемыми.
В итоге, относительный порядок в поселении навёл наш незаменимый в таких вопросах кузнец.
Муж получил возможность без отвлечения на просителей продолжить расследование, а народ взялся за ликвидацию последствий террора в наших хозяйствах.
Так вот, к вопросу о виновных. Как ни «крутил» Андрэ мельника и старосту, а насмерть перепуганные преступники, обличённые свидетельством задержанного, больше ни на кого не указали. Зря люди на всех четверых наговаривали. Мой барон, конечно, добросовестно подверг допросам и остальных «буржуев». Но это ни к чему не привело. «Банкир» с владельцем второй молотилки оказались непричастны. В основном, как ни странно, подозрения с них были сняты по итогам наблюдений за реакцией подозреваемых на обвинения.
– Нет, ну это просто невероятно, насколько люди могут быть жадными! – со смесью крайнего изумления, негодования и насмешки рассказывал мне муж, - Как ты думаешь, что случилось, когда я объявил им о сути своего дознания?
– Ну конечно, принялись громко возмущаться, ссылаться на гадкие людские оговоры и всяко доказывать свою невиновность. – простодушно встряла Кристи, которая как раз накрывала обед и слушала нашу беседу.
Я уловила в интонациях мужа подвох, потому с заявлениями не торопилась.