Шерстяная «сказка»
Шрифт:
Стянув свадебный наряд, раздражённо влезла в ночную сорочку и резко выдохнула. Потом ещё раз – уже медленно, успокаивающе, и ещё разок. Как только Андрэ отошёл от меня, в голове как будто просветлело, успокоилось. Посмотрела вокруг, проникаясь чудом момента и размышляя над тем, что могло бы сделать его ещё более волшебным. Показалось, что не хватает свежего воздуха – подошла к окну и открыла форточку. Закрыла форточку – мысль оказалась неудачной, ибо звуки веселящейся молодёжи стали значительно слышнее, напрочь убивая весь романтизьм.
Затем зажгла свечи. Что дальше?
– А дальше,
назидательно сообщила сама себе и отправилась за шторку.
А там… Я этого не видела, Кристи по собственной инициативе засыпала в ванну щедрую охапку розовых лепестков. И теперь Андрэ, расслабленно откинув голову на бортик, буквально утопал во сей этой… красоте. Рука его свесилась с края гигантской посудины, и на предплечье живописно прилипли несколько белоснежных листочков.
Я прямо залюбовалась и не удержалась от смешка.
– Ну как, впечатляет?
– Андрэ, не открывая глаз, улыбнулся в ответ. Ему, кажется, тоже пошла на пользу эта небольшая пауза.
– Не то слово. Кому какие мужья достаются: бледнокожие, загорелые, а мне – в цветочек. –
я снова негромко рассмеялась, примостилась на бортик ванны и стала снимать с его кожи лепестки.
– Угу-м… Ну и… если мы теперь два сапога- пара, значит…
Не успела ничего сообразить, как Андрэ открыл глаза, полыхнул на меня огненной бездной, подхватил на руки, и я оказалась в воде вместе с ним. Прибойная волна получилась такой силы, что мы оба едва не захлебнулись и, хохоча, путаясь в моём подоле и отфыркиваясь, подпрыгнули из этого цветочного моря. Я – в сорочке, а он – нет.
И как он вырос передо мной - такой голый и весь мой, так мокрая ткань на моём теле и расплавилась. А вода в высокой ванне закипела сладким сиропом.
Дальше шутники за окном могли выкаблучиваться сколько угодно, мы оглохли и больше никого и ничего не слышали.
54
Свою тихую провинцию мы с Андрэ, Мариэль и всеми, кого забирали с собой, покинули первыми. Вслед за нами к другому путешествию готовились мальчишки, которым следовало возвращаться в столицу, и Ральф с Рози. Брат вёз в Лион свои работы, а сноха была рада прогуляться с близкими к сердцу страны. Конечно, как можно было пропустить такое приключение, да ещё и в разгар их с Ральфом запоздалого, но всё же случившегося «медового месяца»? Я переживала о том, как там у него сложится с выставкой. Но пока на этот счёт никакой информации получить было невозможно. Оставалось только мысленно желать ему самой большой удачи.
А у нас всё шло в прежнем режиме: мы ползли и ползли вперёд. В какой-то момент стало даже казаться, что так будет всегда. Однако, к исходу пятой недели пути, всё же появилась надежда, что мы приближаемся к цели. Судя по тому, как менялась вокруг природа, обоз, растянувшийся по дороге гигантской змеёй, подбирался к горам.
Стало холоднее и красивее. Деревни попадались всё реже, а с ними пропадали и постоялые дворы. Да и сами снежные вершины уже показались величественной сверкающей короной у линии горизонта, создавая обманчивое впечатление близости.
Как ни странно, никаких опасных ситуаций с нами
Думается, если наш приметный караван и представлял какой-то интерес для разбойничков, то присутствие большого количества крепких вооружённых мужиков охлаждало алчные порывы лихого люда. Андрэ не поскупился на охрану каравана. Надо полагать, мы везли в нём практически всю нашу жизнь. В общем, у нас явно имелось, чем поживиться, однако, лёгкой добычей мы не являлись. От того к нам и не совались всякие преступные элементы. Это я для себя имела такое объяснение. Мариэль же свято верила, что нас оберегают дары Анри и Ноэля.
Как уже сказала, на смену относительному ночлежному комфорту пришёл палаточный быт. И это обстоятельство, между прочим, только улучшило наше настроение. По крайней мере мы с мелкой искренне радовались смене декораций и тому, как вечерние посиделки у костра внесли в однообразие путешествия свой особый колорит. Я бы даже сказала, очарование.
Честное слово, оставаться со всеми в чистом поле было куда как веселее, чем дышать воздухом общественного жилья в тесных комнатах придорожных «отелей».
Для Мариэль всё было внове, а во мне всколыхнулись ностальгические воспоминания собственных юношеских походов с ароматом дымка, печёной картошкой и задушевными песнями. Мы с ней сейчас составляли просто идеальную пару и совали носы везде, где это только можно было сделать.
Искренняя, непоседливая, любознательная и очень светлая девчонка полюбилась всем членам нашей большой команды поголовно. А приметив, что мы с Андрэ не только не пытаемся оградить свою детку от общения с простыми людьми, но и напротив, всячески поощряем её интерес к реальной «земной» жизни, каждый как мог старался чем-нибудь удивить или чему-то научить Мариэль.
Ну и поскольку девяносто процентов обозников составляли мужчины, то и развлечения у ребёнка появились соответственные. Один катал замирающую от восторга девчонку на лошади.
Другой подружил со своим сторожевыми волкодавами. Старшего из них кликали Гром, единственную даму – Тень, а третьему за пронырливый характер досталась кличка Прохвост.
Если коротенько, то просто Хвост.
Наши иностранцы, тоскующие по своим семьям, развлекали «дочь полка» англитанскими сказками. И это было умереть, как потешно. Мужички хоть и овладели бытовым разговорным языком вполне уже сносно, но и пробелов ещё оставалась уйма. Вот и получалось натуральное представление, когда они артистично пытались показать Мариэль какое-то новое для себя языковое понятие или предмет. Что-то вроде игры в «корову». У кого-то она называется «крокодил».
Андрэ не представляло никакой сложности облегчить им задачу подсказкой. Он-то отлично владел обоими языками. Однако, это означало бы лишить всю честную компанию, включая как самих рассказчиков-игроков, так и зрителей, невероятно забавного развлечения.
А рыбалка! Не передать, сколько было визгу, когда Мариэль, которой доверили подержать самую настоящую удочку, неожиданно вытянула первую в своей жизни живую рыбу. Мы вместе запекли её на костре, а потом мелкая угощала народ и огорчительно сокрушалась, что такая огромная рыбина оказалась такой маленькой – на всех не хватает.