Шесть черных свечей
Шрифт:
Девочки поздравляют друг друга. Все вновь и вновь переживают случившееся.
— Ты мне только скажи, что любит Бобби Макджи… — запевает Венди.
Остальные подхватывают песню, которая растворяется в радостном смехе. Все благодарят Старую Мэри за изобретательность. Им такое и в голову бы не пришло. Сковородка! Да никогда в жизни. Какой ум! Какая женщина! Мы так горды, что у нас такая бабушка. Ну и все такое.
— После такого, блин, на фиг, не грех дерябнуть, —
— Сейчас принесу, — радостно вскрикивает Энджи и мчится на кухню.
Атмосфера в гостиной настолько наэлектризована, что между Старой Мэри и матушкой, а потом между отдельными сестрами по очереди проскакивают молнии. Вот бы они все удивились, если бы увидели.
Энджи приносит водку, и все берутся за рюмочки, еще раз вспоминая происшедшее. Интересно, в какое отделение больницы закатают Бобби, в остеопатию или психиатрию? Тут снаружи доносится звук удара. На минутку всем кажется, что это Бобби вернулся, но это всего лишь вандальчики проходят через автостоянку. Венди выскакивает на лоджию.
— Эй вы, козлы! — кричит она.
Вот вам и еще одна характерная для Венди черта. Когда она выходит из себя, ее культурный учительский выговор сам собой куда-то девается. В школе-то, дело ясное, этого никогда не случится, а то с работы выгонят. Сестры страшно любят, когда Венди меняет обличье — будто она никуда и не уезжала от них. Это как бы возвращает их вместе с Венди в родительский дом. А все остальное не считается — это просто Венди прикалывается. Надо же поизмываться над образованненькими и богатенькими.
— Ты еще кто такая, твою мать? — отзывается один из вандальчиков.
— Отойди на хер от машины, а то быстренько узнаешь, кто я такая.
— Отсоси, — следует ответ. При этом демонстрируется сама заявленная принадлежность — вдруг дамочка вдохновится.
— Откушу под корень, — рычит Венди.
Матушка таких сцен терпеть не может. Отраженный свет, которым сияет раззолоченная жизнь Венди, не должен поблекнуть ни при каких обстоятельствах. Ведь только это хоть ненамного возносит матушку над грязью и накипью окружающей жизни.
— Венди! Ты же учительница, — укоризненно произносит матушка.
Венди возвращается в гостиную. Ее лицо и походка — сама нищета и невежство — меняются на глазах.
— Там, на улице, ни дать ни взять президент Клинтон, — произносит она. Голос ее вновь обретает подобающие культурные интонации.
— А я думала, это Бобби, — говорит Кэролайн. В словах ее опять колышется страх.
— Он, наверное, голоснул такси — здоровой своей рукой, — говорит Венди. Для нее неплохо сказано.
— Бобби? Да мы его
— Ты так думаешь? — спрашивает Донна.
Чувство превосходства над окружающими опять завладевает ею. Номер «мертвый глаз» на этот раз длится всего несколько секунд — просто чтобы проветрить мозги. Кэролайн тревожится — а вдруг Бобби все-таки вернется. Они тут надругались над его рукой — на ней живого места нет, — так что вряд ли он будет в добром расположении духа. Но все только отмахиваются от Кэролайн. Матушка выговаривает Венди: как это ей, учительнице, не стыдно употреблять такие слова?
— Ты не должна разговаривать так, — упрекает дочку матушка.
— Говорить, мама, не разговаривать. Ты не должна так говорить. А не разговаривать.
— Неважно, говорить или разговаривать. Ты не должна так делать.
— У-у-у… гадкая девчонка, — встревает Джедди, норовя подлить маслица в огонь.
Венди интересуется, как же именно она должна говорить, если уж она учительница и все такое.
— Культурно, — отвечает матушка. В ее тоне окончательность приговора.
— Какая ты снобка, — вздыхает Венди.
— Дождешься, что тебя выкинут из твоей школы Святого Патрика, если будешь разговаривать как… как…
— Как кто, мама? Ну давай же, скажи, — ворчит Венди.
— Как твои ученики.
Вот так Венди заранее знала ответ.
— Так и знала, что ты это скажешь, мама!
— Мама, мы все так говорим! — восклицает Энджи.
— На М8 сейчас чисто, — сообщает Старая Мэри.
Но матушка и Венди все о своем. Разговор между ними еще не закончен. Матушка втолковывает Венди, что она не должна употреблять такие слова, коли уж она учительница. Учителя так не разговаривают.
— Сама она снобка, мама, — продолжает Джедди.
— Чего от тебя еще ждать, Джедди. — И Венди демонстративно фыркает.
— Ты должна разговаривать культурно, коли уж ты учительница, вот и все, что я хотела сказать, — говорит матушка. — Все, что я хотела сказать.
Старая Мэри кашляет и опять принимается вытаскивать свечи из сумки.
— Да замолчите же вы все наконец, блин, на фиг. Когда она только родилась, она вообще не умела говорить, — сердится Старая Мэри.
Все смолкают и смотрят на Старую Мэри, чувствуя, что сейчас появится на свет один из ее афоризмов. Очередная мудрость жизни.
Старая Мэри оправдывает ожидания:
— Хорошо, что она вообще умеет говорить. Вы видели, чтобы цыплята спорили, как им квохтать? За дело, за дело, поздно уже.