Шесть дней июля. О комкоре Г.Д. Гае
Шрифт:
— Да кто против этого спорит — сознательность нужна. Комиссары нам вот как нужны, — Гай провел ребром ладони по горлу. — Но одной сознательностью тут не обойдешься.
— Да я не спорю, — вяло сказал Жданкин. — Пусть командиров назначают сверху, я только против того, чтобы уничтожали отряды. Сейчас люди друг друга знают, из одного города все, воюют поэтому дружней. А смешай их с чужаками — хуже будет.
— Не должно быть хуже! Все мы воюем за революцию, тут чужаков нет.
— Бойцы привыкли друг к другу, доверяют каждому, а ты про свою организацию заладил.
— Да куда они денутся, твои бойцы, в том же одном полку и будут воевать. Был отряд, станет батальон.
— Не знаю, не знаю... То в одной гуще все
— Солдат не сам по себе воюет, а вместе с другими. Тут люди разные есть. Одни с охотой в бой идут, другие от боя рады отмотаться.
— У нас в отряде все добровольцы, никто их воевать не заставлял.
— Ты вперед смотри, а не назад, — с силой сказал Гай. — На одних добровольцах далеко не уедешь. Теперь мобилизация дает главные силы. Вот выйдем из окружения, будем пополняться бойцами по мобилизации. А это тебе не добровольцы, их надо научить воевать, тут дисциплина, ответственность нужна.
— Вот из них и нужно новые части делать. А наши отряды пусть так и воюют, как раньше.
— Один порядок для всех должен быть!
— Я тебе свое мнение сказал, — упрямо проговорил Жданкин.
— Советую тебе подумать до совещания.
Жданкин промолчал. Гай вскочил в седло и поехал дальше. Он был недоволен собой — старался, а не сумел переубедить Жданкина. А это авторитетный командир, к его голосу прислушиваются. Почему упрямится Жданкин? Какие еще ему нужны доводы? Почему Павловский, с которым Гай говорил о мобилизации еще в Сингелее, сразу поддержал его? В чем тут дело? Наверное, в том, что у Павловского под началом несколько мелких отрядов, и он уже убедился, как ими трудно управлять. А может, потому, что Павловский в царской армии был, как и он, Гай, офицером, а Жданкин унтер-офицером? Будь бы он, Гай, в старой армии солдатом, наверное, как и Жданкин, считал бы рядового заглавной фигурой. Дело еще и в том, у кого какой военный опыт. Устинов, кстати, тоже был солдатом, потом унтер-офицером. Вот и ему трудно отказаться от выборности. Сейчас каждый день на вес золота. Нужно срочно создавать регулярные части со штабами и службами, только в этом случае можно остановить, а затем и победить белых. Для него это ясно как дважды два, но как убедить остальных командиров? Кто его поддержит? Павловский, Воробьев, Лившиц со своей комиссией, пожалуй, Петухов — он по одному отряду Прохорова понял, что нужна военная организация и дисциплина. Вот и все союзники, остальные — против или колеблются. Как их уговорить? Объявить новый порядок приказом? А если бойцы встанут против — какой толк в таком приказании, которое повиснет в воздухе, как проткнутый надувной шарик. Ведь дело не в одних командирах — отряды, все бойцы стоят за выборность, за то, чтобы воевать, как воевали. Им не прикажешь...
Так или иначе, нужно добиваться реорганизации. На совещании помогут Лившиц, Павловский, члены следственной комиссии. Не получится в этот раз, получится в следующий, должно получиться, иначе поражение. А революция сейчас зависит от победы на Восточном фронте. Здесь решается ее судьба — быть царству свободы и справедливости или снова подпасть под пяту капитала. Победа должна быть добыта любой ценой, даже ценой нашей жизни.
Гай хотел еще раз поговорить с Анфимовым и Андроновым, но от Устинова пришло донесение, что Тоникс побывал в Кармалинском, белых там сейчас нет, но накануне побывал какой-то отряд, который ушел в сторону Кутеповки. Гай помрачнел: несомненно, это был один из отрядов Каппеля, действующих в этом районе. Кутеповка находится рядом с Майной — это соседние станции на железной дороге Инза — Симбирск. Вероятнее всего, белые двинутся в сторону Инзы и завтра будут в Майне. Что делать, куда двигаться из Кармалинского? Судя по всему, возле Майны и далее по линии к Инзе белых сейчас нет. Для того чтобы спокойно отходить
Гай повернул назад — к голове колонны — и пустил лошадь резвой рысью по обочине.
Атаковать Майну нужно поручить отрядам Павловского и Петухова, вводя подкрепления по мере надобности.
— Товарищ Гай! — окликнули его из колонны. — У нас тут разговор про революцию зашел, разъяснили бы нам, кто прав.
Это бойцы из отряда Андронова, или, как он официально именуется, Боевая дружина коммунистов Самары. Народ здесь башковитый, и рассудить их будет нелегко.
— Як вам заеду, как только освобожусь, — сказал он громко, чтобы слышали в отряде. — Сейчас мне некогда, ждут в голове колонны.
Как не хватает знающих комиссаров. То и дело вспыхивают споры — как будем жить при социализме, какие будут порядки. Лившиц с Самсоновым нарасхват, осипли оба от бесконечных выступлений.
Да, так о чем он думал до того, как окликнули? О том, кто будет атаковать Майну. Почему выбрал эти два отряда? С Павловским и Петуховым не придется спорить — хватит ли сил захватить Майну. Самим Павловскому и Петухову уговоров не избежать — командиры мелких отрядов будут спорить. Гай представил нагловатую физиономию Прохорова и усмехнулся — Петухову предстоит нелегкий разговор...
Устинова он нагнал у небольшой рощицы вдоль ручья. Бойцы лежали на земле, возницы поили лошадей.
— Где Тоникс? — спросил Гай подошедшего Устинова.
— Я ему приказал пройти верст пять за Кармалинское — в сторону Майны, поглядеть, что там.
— Правильно. Давно был связной?
— Да уж с час не было, скоро должен быть.
— Ну ты тут долго не задерживайся. В Кармалинском сразу посылай боевое охранение вперед и по сторонам, версты на две от села. На ночь поставь самых надежных, чтобы не спали, черти, как было в Суровке.
— Сам буду проверять, не заснут, — обиженно сказал Устинов.
— Что говорил связной от Тоникса? Белых много?
— Нет, скорей всего, то была разведка. Ушли они в сторону Кутеповки, где, по слухам, большой отряд.
— Откуда слухи?
— Были на днях там крестьяне из Кармалинского.
— Пушки видели?
— Про это не говорили.
— Ну ладно, двигай дальше.
Гай поднялся на пригорок возле дороги и стал смотреть, как проходят отряды. После отрядов потянулся обоз, потом подошел отряд Андронова. Гай разыскал глазами бойцов, которые выходили к нему час назад, подошел к колонне.
— Ну что тут у вас за вопросы? — спросил он худощавого кареглазого бойца с пушистыми темными усами.
— Да вот спорили тут, какая жизнь при социализме будет, — сказал тот, идя рядом с Гаем. — Некоторые говорят, что жалованья не будет, а будет общий котел — бери сколько еды съешь и вещей сносишь. А другие говорят, что норма будет.
— Сперва по норме жить будем, покуда хозяйство не наладится. А дальше, когда коммунизм построим, все будет общее — бери, сколько кому надо.
— А когда это будет, товарищ командир?
— Ну этого я тебе точно сказать не могу. Сначала нужно мировую революцию сделать, а там уж видно будет когда что.
— Где нам полное учение Карла Маркса прочитать? Или комиссара нам пришлите, когда со своими сойдемся, — пусть нам расскажет про Маркса и мировую революцию.
— Про это вам Лившиц расскажет, я ему скажу, чтоб он к вам пришел. Еще что хотели спросить?
— Говорят, что теперь армия регулярная будет, — сказал боец, шедший слева от Гая, с пулеметными лентами вперехлест. — И приходить туда будут не по добровольности, как мы, а по мобилизации. Командира тебе пришлют сверху, как в царской армии. Нравится или не нравится, воюй с им до гроба.