Шесть дней июля. О комкоре Г.Д. Гае
Шрифт:
— А если ушли за Инзу?
— Куда бы ни ушли, будем пробиваться. У тебя что, другое мнение?
— С чего ты взял? Я спрашиваю, чтобы знать, к чему готовиться, к чему людей звать.
— Это другое дело... Ты сам верь и другим говори, что непременно к своим выйдем. Только бы в окружение не попасть — с обозом прорываться тяжко.
Лившиц попросил ссадить его возле госпитальных подвод:
— Потолкую с ранеными.
— Это ты правильно решил. Почаще к ним заглядывай.
Только тронулись, сзади из-за села донеслись выстрелы,
— Давай туда, — Гай махнул рукой в ту сторону, откуда слышались выстрелы.
На окраине села поставили машину под деревья, дальше Гай с Ивановым двинулись пешком, потом перебежками. Добежали до строчившего пулемета. Петухов стоял рядом с пулеметом на коленях и смотрел в сторону приближающихся частыми перебежками белогвардейцев.
— Сколько их там?
Петухов глянул на Гая через плечо, ответил:
— Сотни две наберется. Шрапнелью бы их шарахнуть!
— Кожмяков на выстрелы пошлет три орудия, скоро приедут.
Слева заработал еще один пулемет. Белогвардейцы залегли, потом ползком двинулись вперед.
— Передай по цепи — приготовить гранаты, — скомандовал Гай, Петухов прокричал команду.
Стрельба разгоралась все сильнее, впереди возникла фигура офицера, он что-то прокричал, белые поднялись и кинулись в атаку.
— Беглым огнем! — закричал Петухов.
Зарокотали пулеметы, зачастили винтовочные выстрелы, атакующие стали падать, но цепь быстро набегала. Перед бегущими вспыхнули резкие разрывы гранат, цепь словно споткнулась, замедлилась и вдруг бросилась назад.
— Давай им, жарь вовсю! — азартно закричал Петухов пулеметчику. Тот, припав к пулемету, водил стволом влево-вправо, закусив губу. Вскоре стрельба стихла, вдалеке виднелись перебегающие фигурки людей, потом и они исчезли. Но минут через двадцать опять засновали люди, постепенно подтягиваясь ближе, — было ясно, что белые готовят еще одну атаку.
Прибежал ординарец, лег рядом:
— Орудия прибыли, вон устанавливают.
Гай оглянулся — на окраине села прислуга разворачивала орудия, лошадей отводили за дома.
— Беги туда, скажи, чтоб приготовились стрелять шрапнелью, — обратился Гай к Иванову, тот, пригнувшись, побежал к орудиям.
— Поленились окопаться хоть немного, — сказал Гай Петухову. — Вот и будут ненужные потери.
— Думал, не пойдут в атаку, — оправдывался Петухов. — Постреляют и отойдут.
— Они тебе сейчас отойдут, держись только, — укоряюще сказал Гай. — Если подойдут ближе, пойдем врукопашную, передай по цепи.
Петухов послал двух бойцов влево и вправо с приказанием, потом поднялся во весь рост и стал оглядывать в бинокль позиции.
— Подтянули еще людей, — сказал он с досадой. — Видно, решили всерьез нас вышибить.
— Сколько у тебя пулеметов?
— Четыре. Все стоят здесь, — Петухов повел рукой влево и вправо.
Гай взял бинокль у Петухова, стал глядеть перед собой. Цепи уже подошли вперед, взяв винтовки наперевес. Но едва они стали подниматься из лощины, сзади
Но на этот раз атакующие не добежали до прежнего места, залегли, потом стали отползать назад под клубами дыма шрапнельных разрывов.
— Скажи спасибо артиллеристам, — сказал Гай. — Без них тебе бы тут задали перцу.
Обрадованный Петухов молча кивал головой. Гай усмешливо посмотрел на него, потом сказал:
— Вряд ли они еще раз полезут. Подождем часок, будем сниматься.
Через час отряд Петухова оставил позиции и прошел походной колонной через село. Гай поехал вперед на машине. Солнце уже пекло вовсю, высоко над степью носились стрижи, медленно плыли по небу величавые белые облака. Гай рассеянно смотрел по сторонам, прикидывая, где примерно находится сейчас отряд Павловского с эскадроном Тоникса. На пригорке велел Гайдучеку остановиться и выключить мотор, вслушался в жаркую тишину погожего летнего дня — перестрелки не было слышно ни впереди, ни сзади. Справа по горизонту синел лес, Гай некоторое время смотрел в бинокль, пространство перед лесом было безлюдно.
Жаркий день давал себя знать — бойцы шли медленнее, чем утром, растянувшись длинными колоннами, у подвод с питьевой водой — кучки народа. Гай тоже остановился у одной из подвод, все напились еще холодной колодезной воды, поехали дальше. Воздух по горизонту уже струился маревом, над дорогой висела пелена пыли.
Догнав подводы с ранеными, Гай подозвал Николаева:
— Пусть ездовые тенты соорудят над тяжелоранеными. Привяжут палки в углах и простыни натянут, все не так жарко ехать.
— Это идея, как сами недодумались!
— Пошлите Дворкина с сестрой к Петухову, там раненые есть. Вечером подводы для них выделим.
— Хорошо.
Гай доехал до отряда Андронова, приказал выделить в боковое охранение еще по двадцать человек — пусть идут параллельно дороге километрах в двух, в пределах видимости, и если будет нападение, во что бы то ни стало задержать продвижение белых до подхода основных сил. Предупредил Анфимова, что его отряд будет резервным в случае нападения с фланга — как услышат стрельбу, тотчас же, не дожидаясь команды, идти на помощь боковому охранению. Предупредил о том же Кожмякова: если услышит орудийную стрельбу, тотчас направлять туда два орудия.
И все-таки, скорее всего, главное произойдет на железной дороге. Если столкнемся с белыми, попробуем сбить их с позиций, занять станцию, выяснить по телеграфу обстановку. Если в Симбирске белые, они должны — по логике вещей — идти вдоль дороги на Инзу, пока не встретят сопротивления. Как далеко они продвинулись по железной дороге? Есть ли они на станции Майна, куда он приказал идти Павловскому и Тониксу? Тревога не давала покоя, и Гай вдруг решил сам пойти с Тониксом до Майны, чтобы выяснить наконец, кто же там находится. Через полчаса они нагнали его эскадрон.