Шесть дней июля. О комкоре Г.Д. Гае
Шрифт:
— Да мы об этом сами думали, — оживился Гай. — У нас кавалерии только один эскадрон, хорошо бы сформировать кавалерийский полк. А поскольку наступать будем вдоль железной дороги, следовало бы иметь бронепоезд.
— Вот скажи ему о пополнениях, сразу аппетит разыгрывается, — засмеялся Тухачевский. — Наступление мы еще специально обговорим. А пока главное — сформировать боеспособную и четко организованную дивизию.
— Хорошо, — сказал Гай и, улыбнувшись, добавил: — Если бы вы знали, как хорошо, когда есть кому подчиняться. А то все решения висели на мне последние пять дней. Сам себе командующий.
— Ну
— Мы сначала и не говорили бойцам, что окружены. Но долго солдата не обманешь — догадались, что кругом враг, тем более что начались бои.
— Бойцы у вас молодцы, дрались хорошо. И дивизия железная будет. Сразу же создавайте штаб дивизии, мы вам дадим несколько спецов из офицеров. Требуйте от командиров ежедневных донесений о происшедшем за день и об обстановке. И сами давайте в штаб армии ежедневную сводку. Четкость связи и управления — главное условие успеха.
— Эти же слова я своим командирам говорил, — засмеялся Гай. — Теперь у меня будет такая мощная поддержка, как командарм Тухачевский.
— Начальником штаба дивизии будет Вилумсон, у него опыта хватает, — сказал Тухачевский.
— Не стесняйтесь обращаться в штаб когда угодно, — сказал Куйбышев. — Чем можем — поможем.
— Да я не из стеснительных, — улыбнулся Гай. — Буду обращаться, еще надоем.
— Связь будем держать пока телеграфную. А когда штаб армии подойдет поближе, посылайте связных. — Тухачевский поднялся из-за стола, встали и все остальные. — Завтра к шестнадцати часам приезжайте с комиссаром в штаб армии, дадим вам людей для штаба и для политработы. Обмундирования и оружия хватает, или есть нужда?
— С этим у нас полный порядок, везем запас в обозе. Прошу только некоторых тяжелораненых забрать в армейский госпиталь.
— Отправляйте хоть сегодня. Вопросы есть? — Тухачевский оглядел стоящих. — Ну тогда до завтра.
Гай с командирами вышел из вагона, пошли к станции.
— Ну что ж, теперь мы не сироты, — радостно засмеялся Гай. — Есть кому за нами приглядеть и, если надо, потребовать.
— Да, с таким командиром и комиссаром воевать веселей, — одобрительно сказал Лившиц.
— Посылай связных в отряды, пусть командиры съезжаются к шести часам, — обратился Гай к Воробьеву. — Ты пока побудь в штабе до прихода Вилумсона. — Он повернулся к Павловскому: — А ты срочно пришли Вилумсона в штаб. Ну что, поехали в Чуфарово.
Гай, Лившиц, Самсонов и Панов поехали в машине вдоль железной дороги.
Приехав в Чуфарово, Гай расположился пока в комнате начальника станции. Велел передать по телеграфу в штаб армии, что командование и штаб дивизии с сегодняшнего дня находятся в Чуфарове. Стали прикидывать, какие отряды в какой полк определять, чтобы полки были примерно равными по количеству штыков и пулеметов. Просидели час, определили составы. Гай приказал интенданту сегодня же обмундировать батальоны первого полка в одинаковую форму. Тот с частью походного склада поехал тотчас же по указанным отрядам.
В комнату вошел Воробьев, доложил, что все командиры будут на совещании в срок.
— Сушко, подлец, опять вымогательством занялся, — гневно сказал Воробьев. — Приходили ко мне два бойца,
— Расстрелять мерзавца! — жестко сказал Гай. — И объявить по отрядам, какая будет кара за вымогательство у населения.
— Правильное решение! — Лившиц встал из-за стола, заходил по комнате. — Я ему дважды говорил, чтобы бросил свои замашки, и, как видно, проку нет.
— Распорядись, чтобы Сушко немедленно передали следственной комиссии, а им скажи наше мнение.
Гай посидел некоторое время молча, думая о только что принятом решении. О грабежах и вымогательстве не раз говорилось на митингах, предупреждали, что будут беспощадно карать тех, кто отступал от революционной дисциплины. И вот от слов нужно переходить к делу. Мелькнула жалость к Сушко, в общем расторопном коменданте штаба, но тут же пришла мысль о тех, кто стал жертвой его вымогательства: что они будут думать о революционной армии? Уговорами, выходит, не обойтись... И если хочешь добиться твердой дисциплины, надо быть беспощадным к тем, кто ее нарушает. Жалость к таким, как Сушко, обернется бедой в трудную минуту. И все-таки в душе саднило сожаление о случившемся, досада на то, что приходится прибегать к таким крутым мерам.
Приехал Вилумсон, поговорили о работе штаба, о структуре и функциях отделов.
К шести часам съехались все командиры отрядов, задымили табаком.
Гай встал, оглядел сидящих:
— Сегодня совещание короткое, вопрос один: как выполнить приказ командующего Первой армией о сформировании дивизии.
Гай зачитал приказ Тухачевского и сказал:
— С сегодняшнего дня мы уже не Сенгилеевско-Ставропольский объединенный отряд, а Симбирская дивизия. Мы теперь регулярное соединение Красной Армии и подчиняемся установленным в ней порядкам. Из отрядов образованы два полка. — Гай зачитал списки отрядов, вошедших в первый и второй полки. — Отныне приказы командиров не обсуждаются, самостийные митинги запрещаются. Комиссарам полков и командирам батальонов обо всем подробно рассказать бойцам. В ближайшие два дня всем бойцам и командирам получить на складе военное обмундирование. Какие будут вопросы?
— А что делать с гражданской одеждой? — спросил Устинов.
— Сдать пока на склад, потом подумаем, куда ее деть. Скорее всего, раздарим населению.
— И все-таки зря назначили командиров батальонов, — упрямо сказал Устинов, разгоняя перед собой табачный дым. — Надо было бы выбрать их на собрании батальонов. Кто лучше бойцов может знать своих командиров?
— Ты уже говорил об этом в Кармалинском, слыхали твои доводы, — резко сказал Гай. — Мы теперь часть армии, порядки в которой не обсуждаются.
— Теперь и мнения своего не выскажи, так, что ли? — взорвался Устинов.
— Если мнение твое будет расходиться с приказом, то лучше помолчать.
— Но совет должен какой-то быть, ведь и приказы нужно выполнять с умом, подумавши, а не с бухты-барахты, — поддержал Устинова рассудительный Кожмяков. — Недаром говорят, что ум хорошо, а два лучше.
— Совет будет в штабе, — сказал Гай, остывая от стычки с Устиновым. — Будем собираться и решать, как лучше выполнить приказ, и чтобы приказы были ясные как божий день.