Шесть дней любви

Мэйнард Джойс

— На ночь сунь перчатку под подушку, — порекомендовал Фрэнк. — Прочувствуй ее запах. Не представляешь, как это на игру заряжает!

Мы вернулись на кухню. Мама превратилась в жену покорителя Дикого Запада или героя вестерна — чинила Фрэнку штаны. Она бы и постирала их, но что тогда ему надеть? Пока она штопала, а потом замывала самые заметные пятна, Фрэнк сидел, обернувшись полотенцем.

— Адель, ты в курсе, что закусываешь губу, когда шьешь? — спросил он. — Тебе говорили об этом?

В тот день Фрэнк отметил

не только закушенную губу. Он восторгался маминой шеей, пальцами — «у тебя прелестные ручки; жаль, украшений не носишь!» — даже шрамом на ее колене, которого я прежде не замечал.

— Милая, откуда он у тебя? — поинтересовался он таким тоном, будто подобная фамильярность была в порядке вещей.

— Это мы под «Звезды и полосы навсегда» [14] танцевали. Ну, в школе танцев. Я упала прямо на сцене, — ответила мама, а Фрэнк взял и поцеловал ее шрам.

14

«Звезды и полосы навсегда» — патриотический американский марш композитора Дж. Ф. Сузы, по акту конгресса является национальным маршем США.

Ближе к вечеру, когда брюки были зашиты, суп съеден, сыграна партия в карты и Фрэнк научил меня фокусу — вытаскивать зубочистку из носа, — в дверь постучали. У него тотчас напряглись жилы на шее, а мама глянула в окно: машины не было, значит незваный гость пришел пешком.

— Генри, иди скажи, что я занята, — велела мама.

На крыльце стоял мистер Джервис, наш сосед, с ведром поздних персиков.

— Вот, уже не знаем, что с ними делать, — начал он. — Твоя мама наверняка придумает.

Я взял ведро, а мистер Джервис мешкал, точно сказал еще не все.

— Праздничный уик-энд на носу, — продолжал он. — Завтра плюс тридцать пять обещают.

— Ага, — отозвался я. — Об этом в газете написали.

— В воскресенье к нам внуков привезут. Хочешь, приходи — в бассейне поплаваешь, освежишься.

На заднем дворе у Джервисов есть бассейн. За лето им пользовались считаные разы, когда их сын привозил из Коннектикута жену и детей — девочку примерно моих лет, она ходит с ингалятором и корчит из себя андроида, и трехгодовалого мальчишку, который наверняка писает в бассейн… В общем, освежаться не больно-то хотелось, но я поблагодарил за приглашение.

— Мама дома? — поинтересовался мистер Джервис.

Странный вопрос. Во-первых, машина у крыльца. Во-вторых, абсолютно все соседи знают, что моя мама почти никуда не ходит.

— Она занята, — сообщил я.

— Тогда передай ей, что из Стинчфилда, из федеральной тюрьмы, сбежал заключенный. Вдруг она не слышала. По радио говорят, что в последний раз его видели на стоянке торгового центра. Он якобы в Холтон-Миллс направлялся. Попутку никто не ловил, машин не угонял, значит сбежавший до сих пор здесь. Моя жена со страху умирает — уверена, что он всенепременно заявится к нам.

— Мама шьет, —

отозвался я.

— Я хотел убедиться, что она в курсе. Вы же одни как-никак. Если что, сразу звоните.

ГЛАВА 7

После ухода мистера Джервиса я вернулся на кухню. Я прожил в этом доме четыре года, Фрэнк же появился лишь накануне. При этом после четырехминутного отсутствия именно я почувствовал себя лишним. Совсем как в гостях у папы, когда зашел в его спальню и застал Марджори в расстегнутой блузке, — она сидела на кровати и кормила ребенка грудью. Или в другой раз, когда нам отменили уроки, потому что после неудачного химического опыта в школе пахло серой, и я вернулся домой рано. Музыка в гостиной играла так громко, что мама не услышала, как хлопнула дверь. Она танцевала, но не обычный танец с па и шагами, а кружилась по комнате, словно дервиш из спецвыпуска «Нэшнл джиографик».

В общем, я вернулся с ведром персиков и почувствовал, что места мне здесь нет. Маме с Фрэнком было хорошо вдвоем, а я помешал.

— Им персики некуда девать. Ну, Джервисам, — уточнил я, умолчав о том, что мистер Джервис говорил про беглого преступника.

Опустил ведро с фруктами на пол. Фрэнк стоял на коленях и чинил трубу под раковиной. Мама сидела рядом с ним и держала гаечный ключ. Друг на друга они смотрели почти не отрываясь.

Я вымыл персик. В отличие от меня, мама в микробов не верила.

Микробов придумали, чтобы отвлечь людей от настоящих проблем, твердила она. Микробы натуральные, вовсе не из-за них нужно беспокоиться.

— Хороший персик, — похвалил я.

Фрэнк и мама всё сидели на полу с инструментами в руках, но не шевелились.

— Жаль, переспелые, — посетовал я. — Мы просто не успеем их съесть.

— Так, значит, вот что мы сейчас предпримем, — начал Фрэнк. Его бархатный голос звучал ниже обычного. Казалось, у нас на кухне появился Джонни Кэш. — Серьезная проблема требует решительных действий.

Из головы не выходили слова мистера Джервиса. Разыскивается беглый преступник. В газетах писали, что на шоссе выставлены посты. Над дамбой кружили вертолеты: там видели человека, по описанию похожего на Фрэнка, хотя потом уточнили, что у него шрам под глазом и татуировка на шее не то в виде ножа, не то в виде мотоцикла «харли». Сейчас Фрэнк вытащит пистолет или нож, обхватит мускулистой рукой мамину шею, которой только что восхищался, приставит лезвие к горлу или дуло к виску и выведет нас к машине…

Ясно, мы для него — два билета через границу штата: телесериал «Частный детектив Магнум» я смотрел не напрасно. Тут Фрэнк повернулся ко мне. Он действительно держал нож.

— Если не разберемся с персиками сейчас, им конец, — объявил он, серьезный как никогда.

— Что ты задумал? — спросила мама.

Разве у нее такой голос? Казалось, она смеется, только не над шуткой, а потому что ей хорошо и она счастлива.

— Пирог с персиками, — ответил Фрэнк. — По бабушкиному рецепту.