Шесть мессий
Шрифт:
Люди вокруг ежились, кутались кто во что, обнимали себя руками. Какая-то женщина непроизвольно издала стон.
Воздух вокруг Софи Хиллз стал плотным и ярким, отчего ее стало трудно видеть. Смех мистера Ли замер, Софи задыхалась, казалось, у нее перехватило горло. Ее глаза широко раскрылись, видно было, что она охвачена паникой. «Мистер Ли» исчез. Миссис Сент-Джон застыла там, где сидела, в несомненном испуге.
«Это не часть их программы», — подумал Дойл, встав со стула.
Никто в помещении не двинулся с места. Пинкус вжался в стену, охваченный первобытным страхом. Дойл увидел, как Иннес
Взорвалась еще одна лампочка. Раздались крики. Перепуганные люди, спасаясь от искр и осколков, вскакивали со стульев. Началась суматоха.
Дойл почувствовал на плече чью-то руку и, повернувшись, увидел священника.
Софи упала на колени, ее тело непроизвольно сотрясала дрожь, но глаза оставались ясными и полными мольбы, она боролась с чем-то или кем-то невидимым, словно какая-то сила пыталась в нее войти.
Священник быстро приблизился к ней.
— Кто-то в этой комнате! — Голос Софи наполнял ужас. — Кто-то не тот, кем кажется! Здесь есть лжец!
Иннес схватил ее за руку. В этот момент Софи Хиллз проиграла сражение, которое вела за контроль над телом: глаза закрылись, а все тело отвердело, уподобившись камню. Она повернулась к Иннесу, открыла глаза, встряхнула рукой — и молодой человек, отлетев, словно его лягнула взбесившаяся лошадь, врезался в отстоявший футов на шесть первый ряд палубных стульев. Дойл, опустив плечо, атаковал женщину всем своим немалым весом, но эффект был таким, словно он налетел на стену: она едва ли подалась и на дюйм. Он, однако, не оступился и, скользнув Софи Хиллз за спину, обхватил ее медвежьей хваткой, прижав ее руки к корпусу, тогда как подоспевший священник поднес к ее лицу распятие. Она перестала биться, взгляд ее оказался прикованным к кресту. Иннес, поднявшись на ноги, снова подскочил к ней, чтобы помочь брату ее удерживать. Женщина больше не вырывалась, но сквозь ее тело струилась яростная энергия: впечатление у обоих братьев было такое, будто они удерживали бенгальского тигра.
Священник не растерялся.
— Во имя всего святого, я повелеваю тебе, нечистый дух, оставь это тело!
Женщина посмотрела на него. Безмятежно, спокойно. Ангельски улыбнулась.
— Ты помнишь свой сон? — спросила она. Голос снова был женским, мелодичным, доверительным, тихим. Но не голосом Софи.
Священник воззрился на нее в изумлении.
— Их шестеро. Ты один из них. Внемли этому сну.
Ну и что это за чертовщина?
— Ты должен найти остальных. Их пятеро. Ты их узнаешь. Если тебе это не удастся, надежда умрет вместе с тобой. Таково слово архангела.
Теперь голос звучал так тихо, что больше никто его не слышал: только Дойл, Иннес и священник. Улыбка потухла, и женщина обмякла в их руках. Дойл бережно опустил Софи на пол. Она медленно, прерывисто дышала и была без сознания.
Воздух в комнате снова прояснился. Время, казалось, остановившееся, возобновило свой ход. Миссис Сент-Джон наклонилась в сторону, но Иннес успел подхватить ее прежде, чем она упала на пол. Рядом с Дойлом возник капитан Хоффнер, от былой невозмутимости которого не осталось и следа.
— Mein Gott… Mein Gott… — повторял моряк.
— Перенесите их на кровати, — распорядился Дойл.
Хоффнер кивнул. Появились матросы. Софи Хиллз бережно
Молодой человек, тот, что высматривал его в обеденном зале, такой же напряженный, как и там, снова поймал взгляд Дойла. В его глазах читалась настоятельная просьба. Дойл кивнул ему: да, в моей каюте, через полчаса. Сперва он хотел поговорить со священником, но тот исчез.
Зато в углу был Пинкус, которого рвало в собственную шляпу.
Ну что ж, раз так, вечер удался.
— Мисс Хиллз в порядке, она отдыхает, — сообщил с порога влетевший в каюту Дойла Иннес.
— А священник? — спросил Дойл, оторвав глаза от книги.
— На палубе его нет. Я пытался узнать номер его каюты в офисе стюарда, но похоже, что никто не знает, в какой он каюте. Официанты говорят, что его зовут Девин; отец Девин из Киларни…
Тихий стук в дверь. Дойл кивнул. Иннес впустил мужчину лет двадцати пяти, среднего роста, с высоким лбом, большими совиными глазами, редеющими каштановыми волосами, слегка сутулившегося — явный тип человека, привыкшего к самоуничижению и старающегося оставаться в тени. Хотя мертвенная бледность, оттененная темными кругами под глазами, сразу приковывала взгляд.
— Мистер Конан Дойл, спасибо вам, сэр, большое спасибо за то, что согласились встретиться со мной. Я искренне прошу прощения за то, что побеспокоил вас…
Американец. Похоже, из Нью-Йорка. Человек бросил взгляд на Иннеса, не уверенный, что можно продолжать.
— Мой брат не помешает нам, сэр. Кто вы и чем я могу вам помочь?
— Меня зовут Лайонел Штерн. Я поднялся на борт одновременно с вами, джентльмены. Путешествую со своим товарищем по бизнесу. Я хотел поговорить с вами, сэр, потому что у нас есть основания полагать, что некто на этом корабле намеревается убить нас до того, как мы доберемся до Нью-Йорка.
— Вы уже говорили об этом с капитаном?
— Можно сказать, пытались. Он утверждает, что судно безопасно, предприняты все возможные меры предосторожности, но предложить нам какие-либо дополнительные гарантии не может.
— А какие доводы привели вы в подтверждение того, что для вашей жизни существует угроза?
Штерн опешил.
— За нами следили на протяжении всего пути от Лондона до Саутгемптона…
— И вы полагаете, эти люди находятся и на «Эльбе»?
— Да.
— Предпринимались ли против вас какие-то непосредственные действия?
— Пока нет, но…
— Видели ли вы сами человека или людей, которые, по вашему мнению, задумали вас убить? А может быть, вступали с ними в контакт?
— Нет.
Гость выглядел смущенным: по-видимому, аргументы в пользу его версии событий на этом и исчерпывались. При этом книгу, о которой шла речь в беседе с капитаном, он не упомянул. Дойл выразительно посмотрел на Иннеса, давая понять, что ждет от него поддержки, потом подошел к двери, открыл ее и решительным жестом указал Лайонелу Штерну на выход: