Шесть минут до конца лета
Шрифт:
– Вы же знаете меня, правда? – спросил Арабаджи и широко улыбнулся.
Улыбался он странно: выворачивал обе губы наружу и растягивал их так, что можно было видеть абсолютно все зубы на обеих челюстях. Словно Пётр хотел похвастаться тем, что кариеса у него больше нет.
Женя и правда его знала: сказочная фамилия была на слуху. Ехидная однокурсница назвала его озабоченным садовым гномом за малый рост и увлечение девицами по вызову. Злобно пыхтевший однокурсник, подвыпивши, обозвал Арабаджи обмылком за то, что тот сидел на подсосе у администрации. Белогорская пресса воспевала благотворительность и инновации, а на деле благотворитель
Впрочем, Женю это волновало мало. Свое мнение о нем она составить еще не успела, а с университетских времен его не помнила вообще.
– Давайте перейдем на «ты», – уклонилась она от прямого ответа.
– Я хочу объяснить свои потребности. Для тела у меня есть женщины, – Арабаджи искоса глянул на блондинку, – а для души нет. Поэтому я хочу нанять тебя…
Женя напряглась.
– Спешу уточнить, что я не женщина, а друг, – сказала она мягко, но уверенно, глядя Петру в глаза, – бесполый друг.
– Я понимаю, – виновато улыбнулся Арабаджи.
Ничего он не понимает, Женя видела это совершенно отчетливо.
– Для души необязательно заводить женщину, – закинула она удочку.
– С мужчинами еще сложней… – развел руками Арабаджи.
– Я имела в виду собаку, – пошутила Женя.
– У меня аллергия, – Пётр нахмурился.
Значит, чувство юмора придется попридержать. Раз все так серьезно.
Блондинку вконец утомила их болтовня. Он что-то чирикнула Петру на ухо, не торопясь встала и поплыла в сторону уборной. Все без исключения посетители городского кафе «Карман» проводили ее взглядами. Женя – тоже.
– Так и знал, что ты не будешь занимать moral high ground, – сказал Арабаджи, наблюдая за ней.
– Это было бы опрометчиво с моей стороны, – усмехнулась Женя. – Профессии-то у нас смежные.
– Я помню тебя, – вдруг сказал Пётр. – Ты с моего факультета, да? Тебя вроде отчислили за пьянку с физиком или что-то такое…
Женя рассмеялась. Арабаджи улыбнулся, виновато сложив брови домиком.
– Отчислили меня за неуспеваемость. Но с физиком были дела, да. Экспериментировали… С чистым спиртом и картошкой.
Петр взглянул на нее будто бы с благоговением, как отличник, которого хулиганка позвала в гости, когда родители уехали на дачу на все выходные. Женя могла поклясться, что он даже нервно сглотнул. Но беседа тем не менее затухла.
– Расскажи мне про то, чем ты занимаешься, – попросила Женя. – Не про работу, а для души, вернее, для тела. О том, о чем сейчас все говорят. Как это называется?
– Это называется биохакинг…
Арабаджи обрадовался новой теме и приготовился оседлать любимого конька. Не так давно он написал на тему насильственного улучшения своей биохимии несколько больших статей. Суть их была несложна: он сдавал анализы и по результатам закидывался разными добавками, часто – запрещенными, чтобы стать сверхчеловеком и дожить до ста шестидесяти. Арабаджи опубликовал их в «рыбных» местах в сети и отхватил такой жесткой критики, что потом несколько месяцев начинал свои посты в Инстаграме со слов: «Вы меня, конечно, ненавидите, но…» Тем не менее о нем говорили все, а он наверняка был не прочь оказаться в центре внимания.
Пётр достал свой планшет и принялся двигать по экрану графики. Женя придвинула свой стул ближе и с любопытством взглянула на экран.
Графики были немудреными. Несколько кривых: мышечная
– Еще есть отчет о содержании бактерий в моем кишечнике, – похвастался Арабаджи.
Женя улыбнулась краешком рта. Он, как ребенок, раскладывал перед ней свои нехитрые сокровища. Анализ на то, анализ на это… Та добавка, эта добавка, то лекарство, это лекарство… Метформин от диабета, хотя диабета у него не было – впрочем, его сейчас все едят, чтоб похудеть. Литий от биполярочки, хотя биполярочки у него не было. Кое-какие антидепрессанты, гормон роста, «Фенибут», еще какие-то стимуляторы и почему-то толченый чеснок. Петя показал Жене фотографии. БАДов набиралась целая пригоршня каждые утро и вечер. Плюс шприцы и ампулы – гормоны были в виде инъекций.
– Всего на биохакинг я потратил двести тысяч, – снова похвастался Петя. – Долларов.
– Зачем? – не удержалась Женя.
– Как зачем?
– Зачем тебе это? Что-то изменилось в тебе? Критично?
– Результаты у меня отличные! Я сбросил жир с двадцати шести процентов от общей массы тела до десяти процентов – и это объективно! Максимальное потребление кислорода поднял примерно до семидесяти процентов – это очень высоко! – и я улучшил показатели по большинству биомаркеров. Субъективно я чувствую себя счастливее, спокойнее, энергичнее. Я стал более уверенным и сосредоточенным. И умным, если подразумевать под умом прикладную способность решать сложные задачи.
Пётр кипятился, и Женя решила больше не топтать его мозоли. В ту секунду, когда он надувал от важности щеки, он показался ей ранимым и неуверенным, поэтому она не стала утверждать, что всего, что он перечислил, можно достичь с помощью зеленой диеты, восьмичасового сна и свежего воздуха.
– Я так мало знаю, – настал Женин черед виновато улыбаться.
Петр споткнулся на полуслове и покраснел.
– Я считаю, что именно с него, с биохакинга, начнется разделение человечества на два вида, – забормотал он смущенно, открывая еще какие-то картинки. – Первый вид – улучшенные постлюди – будут всем рулить. Скорее всего, они будут из технологических сообществ Кремниевой долины и Китая. Вторые – люди предыдущей версии – повлиять на происходящее в мире уже не смогут. Но о них, скорее всего, будут неплохо заботиться, я полагаю…
Петин голос окреп. Речь отдавала театральщиной – видимо, Арабаджи привык выступать с этим материалом на публике.
– Человечество трансформируется, и причина этому – возможность уже сейчас мощно прокачать свой интеллект. Мои методы и их популяризация сыграют тут не последнюю роль. Но они же и увеличат существующий разрыв между богатыми и бедными. Люди вроде меня смогут жить более продуктивно, богатеть, а значит дальше инвестировать в повышение собственной эффективности… И так до бесконечности!
Однажды Женя согласилась пойти в какой-то дурацкий поход, далеко, к меловой горе. Они сидели на берегу речушки, полоскали ступни в ледяной воде, когда мимо них пронесся вверх по течению молодой взлохмаченный медведь. Он почти не обратил внимания на замерших от страха людей – у него были свои дела. Но Женя навсегда запомнила то чувство, то оцепенение, которое, казалось, парализовало ее на мгновение от пяток до макушки – этот был тот страх, который испытывает мелкий хищник, встречаясь с хищником покрупнее.