Шестая батарея
Шрифт:
Командир рязанского дивизиона и его замполит были переведены на другие должности. Первому из них было поручено организовать учебную часть. Задача была нелегкой. Не хватало надлежащим образом оборудованных аудиторий, лекционных залов, макетов стрельбищ…
Каждый день в училище прибывали новые офицеры, преподаватели, инструкторы. Начали приезжать и будущие курсанты. Вскоре одна за другой стали формироваться учебные батареи.
Заместитель начальника училища по политико-воспитательной работе капитан Орликовский впервые в жизни принимал участие в такой серьезной работе. Он временами совершенно терялся, хотя всячески старался не показать этого, нервничал,
II
В первых числах августа в Люблине состоялась тщательно законспирированная встреча.
В то раннее утро узкий переулок, образованный каменной оградой старого костела и стеной соседнего о ним монастыря, был совершенно пуст. Вдруг послышались чьи-то быстрые шаги, и к воротам монастыря подошел мужчина. Энергично постучал, а когда калитка приоткрылась, сказал что-то шепотом, и его впустили.
Вскоре в монастырь вошел еще один мужчина. Его провели мрачными коридорами в трапезную, наполненную веселыми лучами солнца, проникающими через витражи стрельчатых окон.
Пришедшие поздоровались и тихо обменялись несколькими фразами. Затем умолкли. Прошло довольно много времени, прежде чем в трапезную вошел человек, увидев которого присутствующие почтительно вытянулись.
Это был высокий мужчина в одежде прелата. Он уселся поудобнее в большое резное кресло и только тогда сказал:
— Вольно! Когда получили мой вызов?
— Вчера вечером, — ответил старший из прибывших.
— Почему вы, майор, такой хмурый?
— Не вижу особых поводов для веселья, — угрюмо ответил тот.
— Да, вы правы, — согласился «прелат». — Что поделаешь, все это мы предвидели еще год назад. Если бы тогда не отвергли наши предложения, дела могли принять иной оборот. Жизнь доказала, что мы были правы. Следовало договориться с немцами…
— В городе начались аресты…
— Знаю, знаю… — помрачнел «прелат». — Вчера вечером они нанесли нам еще один весьма ощутимый удар: раскрыта одна из наших подпольных радиостанций. Вряд ли нашим людям удастся выкрутиться. Они, правда, объясняют, что рация осталась у них еще с оккупации. Только поверят ли?..
Он стряхнул с себя мрачное настроение.
— Но я вас вызвал не для того, чтобы жаловаться и плакаться. Хочу поручить вам новое ответственное задание. Политическую обстановку в стране вы, думаю, знаете. Наших коммунистов поддерживает Красная Армия. Им удалось увлечь за собой сельскую и городскую голытьбу. Опираясь на этот сброд, они приступили к созданию своей администрации. Но нам ни в коем случае нельзя допустить, чтобы их власть укрепилась. Особую опасность для нас представляет формируемая ими армия. Поэтому мы должны прежде всего вырвать ее из их рук, любой ценой овладеть ею и как можно скорее повернуть эту силу против них самих. Надеюсь, это понятно?
Слушавшие его согласно закивали.
— Я получил вчера известие, что коммунисты организуют в Хелме офицерское артиллерийское училище, — продолжал «прелат». — Ясно, что это училище будет воспитывать молодежь в коммунистическом духе. Наша задача — не допустить этого.
Он умолк, внимательно вглядываясь в лица присутствующих. После некоторой паузы продолжил:
Вас, майор, я назначаю ответственным за эту операцию. — «Прелат» поднялся с кресла и, скрестив по-наполеоновски руки, начал расхаживать по трапезной. Тщательно подбирая слова и выражения, он сформулировал задачу предстоящей операции: — Разумеется, помешать созданию училища нам уже
— А вы, капитан, — человек в одежде прелата повернулся к другому из присутствующих, — отправитесь в Люблин и явитесь там в Главный штаб к человеку, которого я вам назову. Он поможет вам устроиться в училище по вашей специальности. Вам я тоже запрещаю участвовать в каких-либо операциях.
В трапезной воцарилась тишина. Яркий луч солнца с любопытством заглядывал в окно. Узкая его полоса мягко легла на измученное тело Христа на большом, из красного дерева распятии.
Вдруг снаружи донеслись приглушенные голоса. Через минуту можно было уже различить звуки какой-то торжественной мелодии. «Прелат» остановился, прислушиваясь. Затем подошел к окну, взглянул на видимую отсюда главную площадь города, но тотчас же отвернулся.
— Опять демонстрация, — процедил он сквозь зубы изменившимся голосом и возвратился на место. Уселся в кресло, уставился на накрытый сукном стол и только спустя некоторое время, словно вспомнив о присутствующих, проворчал: — За все они заплатят сполна… Так вот, возвращаясь к нашим делам… — Он уже взял себя в руки и продолжал строгим голосом человека, привыкшего отдавать приказы: — Хочу вам дать еще несколько указаний и советов. Прежде всего — действуйте осторожно, опирайтесь на абсолютно верных и преданных людей. В организацию принимайте только проверенных в деле лиц. Командование наших отрядов в Хелме установит с вами связь. Для работы с курсантами и офицерами училища привлекайте и гражданское население, особенно женщин, — он улыбнулся при этом, — молодых, красивых женщин. Жилье найдете себе сами. Позже получите от нас другое, более надежное. Ну вот, пожалуй, и все… Вопросы есть?
Офицеры молчали. «Прелат» встал. Инструктаж закончился.
— Вы, майор, задержитесь еще на минуту. Надо изменить вам немного внешность, а то вас здесь хороню знают.
Сказав это, он опустил руку в бездонный карман сутаны и вынул толстый требник. Открыл его, вытащил лежавшие между страницами две сложенные вчетверо тонкие папиросные бумажки, расправил их и вручил другому офицеру:
— Это вам, капитан. И желаю успеха. Во имя нашего общего дела, — протянул он костлявую руку. — Прощайте!
Когда за капитаном закрылась дверь, человек в одежде прелата уже другим тоном обратился к майору:
— Слава богу, что вы не ушли с другими на Запад. В это тяжелое для родины время так мало осталось заслуживающих доверия людей. Позавтракаете со мной?
— С большим удовольствием, генерал.
III
Уже вечерело, когда на железнодорожную станцию в Хелме прибыл товарный поезд из Люблина. Из последних трех вагонов на перрон высыпали молодые парни. Большинство из них были в гражданской одежде, с узелками в руках. Вокзал заполнился шумом и гамом, который никак не могли утихомирить два командовавших группой офицера.