Шестая плоскость
Шрифт:
– Моя жизнь - это мой осознанный выбор. Что плохого я сказал? Мне казалось, мы понимаем друг друга, - он отвернулся к стеклу, за которым механические клешни накачивали шины.
– Я хотела поговорить с тобой, - вздохнула Атви, - но, видимо, нашла не лучшее время.
– Да, мне нужно работать. Конструирую новый двухколесник - это будет просто бомба!
– воодушевился парень.
– Тестовая модель. С такими дисками он не поедет, а полетит... Прости, если обидел.
Он едва глянул в ее сторону и добавил:
–
Атви молча развернулась и направилась по гулкому коридору прочь из цеха. На выходе притормозила напротив зеркала в туалете.
– Он прав, - сказала она вслух.
За ухом опять появилась настырная боль. Атви собрала на макушке длинный медный хвост и приблизилась к отражению. Ее бросило в жар от увиденного. Кожа вокруг скрепки посерела. Маленькая стальная пластинка с бирюзовым огоньком была окружена вспухшей плотью цвета мертвечины.
– Лябская скрепка...
– протянула она и тут же зажала ладонью рот.
Она не ринулась в сервисный центр и не записалась на осмотр в медкабинет. Тем же вечером из сборочного цеха пропала экспериментальная модель чозера. Утром в столовой не досчитались трех стандартных пищевых наборов, а на перекличке - одного человека.
***
Баром потушил горелку, отмыл колбы, внимательно уложил пинцетом десять прозрачных слайдов в альбом. Вытер рабочую поверхность от невидимых капель реагентов. Лаборатория на мансарде, как антипод его логову внизу, была стерильна. С нейроигрушками, что планируешь продавать другим, следовало быть предельно аккуратным. Это его заставили уяснить, когда он только вошел в дело, кругов десять назад.
Он снял наушники с опухших от басов ушей. Еще на входе в лифт почуял пульсацию волнения с первого этажа. К тревоге примешивался запах еды. Настоящей, а не магазинного биокорма.
'Ладно, за это, так и быть, последний раз. Самый последний' - решил он.
Внизу, почесывая бороду, ухватил с любезно предложенной тарелки пару жирных сонгов, плеснул в кружку граппы. Открыл с планшета список должников и стал молча смахивать имена счастливчиков, что успели рассчитаться в срок.
– Ты так и будешь молчать?
– прозвучало из-за барной стойки.
– Мне нечего тебе сказать, Вишенка. Могу разве что устроить прощальный трах на твоем чемодане.
– Каком еще чемодане?
– девушка с розовыми волосами плюхнулась на диван рядом с Баромом и опрокинула кружку с граппой. Вскочила. Схватилась за тряпку.
– На том, в который ты сложишь свое барахло и отчалишь в Букву, - невозмутимо пояснил Баром.
– Но у меня билет на телебричку через восемь дней...
– начала было возражать она, размазывая по полу красную лужу.
– Так купи новый, на сегодня. Вот - за неудобства, -
– Может, ты хоть раз не станешь мне платить, будто мы обычная пара?
– безнадежно спросила она.
– Ага.
– Ну и отлично, ты все равно достал меня хуже компрессоров!
– надулась розоволосая.
– С ними и то было проще. Нянчиться тут еще с тобой, сопли после кошмариков ночных вытирать!
– Захлопнись-ка, - равнодушно бросил Баром.
– И давай иди сюда...
Девушка сверкнула глазами и запрыгнула к нему на колени, словно только и ждала этой команды. Баром без предисловий задрал ее юбку, но тут сработал сигнал у входной двери. Он обернулся на экран камеры наблюдения и хрипло сказал:
– Так, родео откладывается.
Спихнул с себя девицу и громко скомандовал, застегивая штаны:
– Центральный вход!
Металлические панели разъехались в стороны. В круглый холл бывшего элеватора ввалилось два здоровенных бугая. Один из них тащил на себе паренька кругов шестнадцати, что визжал как резаный и прижимал ладони к глазам. Из-под пальцев сочилась кровь.
Баром моментально собрался:
– Йорн, неси его в мансарду, я сейчас буду. Кут, введи меня по-быстрому в курс дела.
– Ему подсунули паленые слайды на тестировку...- удрученно пробасил Кут, - какой-то новый клиент в твоем Клубе. Парень прожег себе глаза по самые мозги...
Баром проводил взглядом громилу, вносившего в лифт его человека. Сказал с ледяным спокойствием:
– Я же запретил тестировать в моем заведении товар со стороны.
– Прости, бонч... Я не при делах. Думаю, это таманцы... Их почерк. Кто ж знал, что так выйдет.
Баром обернулся к девушке позади него:
– Неси на третий этаж чистые тряпки, таз кипятка и бутылку граппы. Сейчас.
Она испуганно закивала и метнулась к кухне. Баром быстрым шагом направился к лифту и бросил через плечо:
– Если я не спасу малышу Дорму глаза, то мы вставим ему твои, что скажешь, Кут?
– Лучше возьми глаза того урода, что продавал на твоей территории, бонч, - хмуро ответил тот.
Парень протянул двое суток. Зрения ему было не вернуть, а значит, малец стал бесполезен для предприятия, это Баром понимал с самого начала. Но он мог бы жить.
Экспансия агрегаторов в этой плоскости шла медленно, но в госпитали без скрин-контроллеров уже не принимали. Баром вколол парню анестезию, промыл его глаза горячей граппой. Это пойло лечит лучше иных лекарств - так считали в Лицере еще до прихода Режима. Вопли было слышно по всей округе. Баром в очередной раз похвалил себя за то, что отстроился на пустыре.