Шестая станция

Разгон Лев Эммануилович

— А кто же это такие?

— Ну, хотя бы товарищ Суходолин Евсей… Хотя он на Званке больше бывает, а тут очень помогает. Да и другие есть.

— Это который же Евсей? Кулачный боец, что сейчас разогнал ребят из Дальних Холмов?

— Так там все беспартийные! Думают, что если крещенье, так тут можно поживиться на дармовщинку… Как посиделки —

они тут как тут. Деревенщина! Ну да сами увидите… Так куда же вас поместить? А если в сельсовет?..

— Слушай, Слава! — прервал Макарова Миша Дайлер. — Ты, я вижу, выдающийся марксист-аграрник. Так скажи, друг: если с помощью Евсейки и других сознательных товарищей мы отвернем крестьян от сельского хозяйства и других признаков мелкобуржуазного капитализма, то что же вы жрать будете? Ну вы еще семечками прокормитесь, а рабочие что же? Они откуда возьмут?

— М-м… Так ведь в светлом будущем не будет такой темноты… Все будут сознательные и при помощи высокопроизводительной техники, как говорил Карл Маркс…

— Ладно! Хватит вам тут теории разводить и дискуссии устраивать! — Липатов решительно встал. — До вечера еще далеко, будет видно где ночевать, не пропадем! Давай все оставим здесь, пойдем на улицу, с ребятами встретимся и познакомимся. Пошли, что ли…

На улице послеобеденное праздничное гуляние было в самом разгаре. Отдельными стайками шли пестро и разно одетые парни и девчата в больших цветных платках. В конце деревенского порядка, у красной кирпичной церкви, слышна была гармошка. Раскрасневшиеся мужики, обутые в красивые, расписные валенки стояли у своих домов и с интересом смотрели на появившихся в деревне незнакомых людей.

На Мишу, Романа и шедшего впереди них Твердислава Макарова с сафьяновой музыкальной папкой под мышкой еще больше внимания обращали деревенские девчата. Они смеялись и перешептывались, то и дело прыская в углы своих цветастых платков. Девушка в плисовом жакете и подшитых валенках обернулась к ребятам и, стыдливо полузакрывшись платком, жалостливо сказала нараспев:

— Что же ты, Славка, меня, бедную, бросил? Перестал меня охватывать, на лото политическое звать? Аль любить перестал? А еще Карлом Марксом божился… Хоть городских-то постыдился…

Твердислав побелел от злости:

— Ох и трепуха ты, Дарья! Идешь на поводу у отсталых элементов! Только и занимаешься тем, что льешь воду на ихнюю мельницу!

Девчата дружно захохотали. Дарья, горестно разводя руками, запела высоким голосом:

Мой миленок комсомолец, А я беспартейная. Потому любовь у нас Такая канительная…

— Видели, товарищи, как приходится вести политическую работу? В каких кошмарных условиях!..

Все ребята при работе, Мой миленок — депутат, Все ребята, как ребята, Мой миленок ходит так,—

разливалась

несознательная и неохваченная Дарья.

Она бросила петь и, давясь от хохота, начала кричать Макарову:

— Нет, ты расскажи городским-то, как вы деньги на политику зарабатывали… А? Как вы там по избам голосили: «Дева днесь присущественного рождает и земли вертеп неприступному при-и-и-но-сит!..»

Девушки дружно подхватили:

— «Христос с неба зрищите, сла-а-авь-те!..»

— Про что это они? — мрачно спросил Роман.

— Эх, не слушайте вы этих классово несознательных девок! Разве они в политике смыслят! Ну, хитростью заработали, а потом этими же деньгами да по опиуму и бескультурью… Знаете, какая у нас антирелигиозная дружина? Единственная в уезде, на Всеуездной конференции, где я был как делегат, хвалили — во! Мы так и на МОПР можем собрать знаете сколько? Так ведь не захотели! Потому что это настоящие деревенские уклонисты… Вот уткнулись в эту мопровскую полосу, навозу возили на нее со всей деревни. Ну какой может быть авторитет у международной революции, когда тут навоз да навоз?..

— А где же они, уклонисты эти?

— Да вот стоят там… Сейчас я их вызову…

— Начальник какой! Вызову!!! Давай пойдем к ребятам.

Уклонисты

У ребят, стоявших у деревенского плетня и молча-выжидательно глядевших на Михаила и Романа, вид был не самый праздничный. Не были они обуты в расписные валенки, не были одеты в новенькие, свежепокрашенные полушубки. Старая шубейка, куртка, перешитая из шинели, плешивая ушанка… С волховстроевцами они здоровались настороженно. Но Миша и Роман были так искренне рады встрече с ними, что быстро растаяло недоверие к приезжим. Комсомольцы стояли тесной кучкой, разговаривали, перебивая друг друга, и странным бы показался этот разговор стороннему человеку.

— А как у вас на Волховстройке? Когда вершать будете? Ребята, а вы тоже дрались? Нас в драку не принимают, там только актив беспартийный, а мы жуки навозные… Это как же? Вы у Славки спросите. Наш секретарь вам все растолкует… А електричество откуда браться будет? Почему девчата с вами не ходят? Вы их обижаете? Хо-хо-хо… Вы Дарьюху слышали? От наших девчат Славка в подпол прячется! Славка!.. А сам где прячешься? К нам надолго ли? А книги привезли какие? А постановка будет? Где жить-то будете?

— Да, вот это и вправду надо решить! — Роман обвел взглядом деревенских комсомольцев. — Макаров предлагает в сельсовете поселиться. А что мы там делать будем? Ведь не на день приехали.

— Заговорят они вас — секретарь ячейки да секретарь сельсовета… Через два дня сбежите вы обратно на Волховстройку… Давайте уж лучше ко мне, что ли… Если не зазорно городским на печке спать… — Невысокий парнишка с кривоватым носом, придававшим ему насмешливый вид, вопросительно на них глядел.

— Хо! Я, конечно, привык только в «Гранд-отеле» жить, ну, а только надоело мне там, и я согласен на печку… Ромка, айда к нему! Будем у комсомольца лучше жить, чем в конторе. — Миша Дайлер умоляюще посмотрел на Липатова.