Шестой прыжок с кульбитом
Шрифт:
Собрание молчало, с интересом внимая оратору. Поэтому Авдеева продолжила:
— Заметьте, при этом никто не виноват. Все сидят на попе ровно, с премией за выполнение плана. И фабрики, и их поставщики, и даже магазины.
— А почему, кстати? — оживился один из офицеров. — За что магазину премия, если обувь плохо продается?
Авдеева развела руками:
— Потому что магазин делает план на импорте. Горторг выручает, подбрасывает дефицит в нужное время. Ясное дело, не просто так, за взятку. Но это отдельный разговор, и не с вами.
Офицеры переглянулись
— Ладно, согласимся: мы не умеем клепать обувь. Бычков выращивать умеем, кожу выделывать умеем, оборудование на фабриках исправно, а башмаки продаются плохо. Почему?
— Руки у них кривые, — сообщил бойкий капитан. — И колодка неудобная. И фасон не модный.
Авдеева хмыкнула:
— Согласна. Нашу обувь в Чехословакию поставлять бессмысленно.
Когда-то по молодости лет она удивлялась фотографиям в журнале «Физкультура и спорт». Почему наши футболисты выступают в германской экипировке с тремя полосками? Неужели наша промышленность не может одеть лучших спортсменов страны? Несколько позже Лизавета узнала, что «Адидас» давно окучивает эту поляну — он зашел в страну еще при товарище Сталине. Однако доступной эта форма не стала, в ней щеголяли лишь избранные сборники и отдельные партийные бонзы.
Конечно, ЦК КПСС требовал изыскать отечественную форму. И вот что отвечал Спорткомитет СССР: «Наше производство не готово к выпуску конкурентоспособной спортивной обуви. В настоящее время отсутствуют специальные химические материалы, искусственные кожи, оборудование и т. д. Ввиду отсутствия опыта предлагаем продолжить закупки импортной экипировки». Как ни печально, но с остальной спортивной экипировкой дела обстояли так же. Проще казалось купить, чем наладить собственное производство.
Лизавета вздохнула:
— Значит, производя неходовую обувь, мы плохо удовлетворили общественные потребности. Были бы рады «Цебой» народ завалить, но импорта на всех не напасешься. И можно было смириться, махнуть рукой: «ах, не смогла». Но это стратегический вопрос, не только экономический. С военной точки зрения нарушается и боеспособность вооруженных сил СССР. Кроме того, нарушаются права военнослужащих и членов их семей.
— Как это? — не понял капитан.
— А как вы будете воевать в неудобной обуви? Прослеживается плохая тенденция. Сегодня они разучились гражданские башмаки делать, а завтра с военной обувью начнут халтурить?
— Хм, — задумался капитан.
С такого ракурса он на проблему не глядел. А ведь добротная обувка для бойца — первое дело после оружия.
— В плохих ботинках вы и воевать будете плохо. А ваши жены в плохих туфлях будут плохо работать на оборонных заводах. Во время войны, уверяю вас, импорта не станет. Поймите: происходит полная чушь. Миллионы народных рублей тратятся на неходовой товар, буквально выбрасываются на ветер. По этому поводу наша экономическая наука применяет слова «неэкономно» и «расточительно» — но это мягко сказано. Создалась ситуация, когда преступление
Поджав ноги, прокуроры смущенно переглянулись. А Лизавета Авдеева ждать ответа не стала.
— Интересно, а если прокурорам импорт запретить?
Офицеры опешили:
— Как это запретить?
— Ну, чтобы стимулировать работу мозга. А что вы думаете, я сама буду копаться в причинно-следственных связях? Тем более, я ничего не понимаю в этих подметках, рантах, гусариках и штихмассах.
— А мы, значит, понимаем? — обиделся капитан. — Мы военные прокуроры, а не сапожных дел мастера!
— Нет, милые мои, вы не поняли, — она блеснула фиолетовым взглядом. — Вы во всем сами разберетесь. Вы посмотрите в корень проблемы! Это сложнее, чем вороватых прапорщиков за руку хватать, но вы разберетесь.
Авдеева топнула сапожком от «Иро», неведомой в этом мире изящной породы.
— Хм, — дружно засомневались капитаны.
— Или станем дожидаться войны, когда импорт сам закончится? — в голосе Авдеевой зазвенела сталь. — Ставлю задачу: определить кто виноват, и составить план, что делать.
— Послушайте, но это же легкая промышленность! — возмутился один из офицеров. — Это гражданские люди в штатском. Кто нам позволит виновных арестовывать?
Авдеева подняла руку:
— Никого арестовывать не надо. Чай, не тридцать седьмой год. Считайте это доследственной проверкой. Спокойно разберемся, запишем проблемы.
— И всё?
— Нет, не всё. Критиковать каждый дурак может. А вы умные, поэтому вы предложите пути устранения. Когда наметим меры, передадим материал в Комитет партийного контроля. После чего перейдем к следующей проблеме: почему отечественные мужские костюмы не пользуются любовью населения?
— Если бы только костюмы, — буркнул капитан.
— И если бы только мужские, — добавил второй.
Авдеева хищно улыбнулась:
— И снова согласна! Вы догадались, к чему я клоню: нам следует понять тенденции, которые мешают удовлетворению общественных потребностей. Понять, чтобы исправить. Надо менять материалы? Менять оборудование?
— Лучшие материалы и импортное оборудование идут в ракетно-космическую отрасль, — сообщил третий капитан. — И кадры там работают самые лучшие.
— Это логично. Для производства ракет требуется точное оборудование, — хмыкнула Авдеева. — Вы предлагаете клепать ботинки на станках с ЧПУ, с точностью до одного микрона? Наверно, это поможет. А может, проще настучать по дурной башке и оборвать кривые руки? Или вообще все поменять в консерватории?
— Так это надолго! — догадался вдруг капитан, и опечалился.
— Как пойдет, — пожала плечами Авдеева.
От его товарища последовал вопрос с подковыркой:
— И кто позволит менять правила в консерватории?