Шифр Шекспира

Кэррелл Дженнифер Ли

Под обрывом тянулся узкий карниз, уходя чуть вбок, прежде чем сровняться со скалой. Не успел сэр Генри опомниться, как я перемахнула через его ноги и выскочила на этот выступ, одной рукой цепляясь за каменную стену, а другой сжимая пьесу и дергая за цепочку с брошью.

— Кэт! — воскликнул сэр Генри с неподдельной тревогой. — Вернись!

Я продолжала дергать.

— Нет причин так рисковать — ни жизнью, ни пьесой.

— Все равно вы меня в живых не оставите. А пьеса — так, для отсрочки приговора.

Его тон стал бархатным, увещевающим.

—

Вернись, и мы все обсудим. Ты сможешь поставить пьесу, я буду твоим Кихотом.

— Думаете, Бен согласится?

Сэр Генри затих.

— Понятно. Значит, таково условие? Вы меня не убьете, а я брошу его там, чтобы пьеса досталась нам обоим?

— Он уже не жилец, Кэт.

Цепочка наконец-то лопнула, и брошь осталась у меня в ладони. Я затолкала ее в трещинку на скале. Одновременно часть карниза обрушилась, просыпав каменные осколки в реку. Я пошатнулась, но сохранила равновесие. Между скалой и уступом, где я стояла, поползла трещина.

— Кэт, не глупи.

— Бросьте пистолет.

Он заколебался. В следующую секунду отвалился новый кусок карниза. Пистолет, очертив дугу, полетел в бурлящую реку.

Скала у меня под ногами заскрипела. Я начала боком пробираться к пещере.

— Прыгай! — закричал сэр Генри.

И я прыгнула. В тот же миг каменный выступ откололся и с ревом обрушился вниз, взметнув к небу водяной столб и тучу брызг.

Я лежала на краю грота с пьесой в руке, пытаясь отдышаться. Сэр Генри шагнул в мою сторону.

— Назад.

Он остановился.

— Бросьте сумку и отпихните ее в глубь пещеры. — Мне не хотелось давать ему времени на раздумья о том, что делать с недочитанным письмом, сложенным внутри ее.

Сэр Генри уронил сумку, но толкать ее не стал, а вместо этого сам отошел к стене.

— Ты хотя бы представляешь, что творишь?

Я оставила сумку там, где он ее положил, подтянула к себе книгу и снова засунула в нее листы пьесы, собрав их, как раньше.

— Какая разница, кем он был? Почему вы так боитесь правды?

Он прислонился спиной к скале и сполз на пол, закрыв лицо ладонями.

— «"Что есть истина?" — спросил насмешливо Пилат и не стал дожидаться ответа». Слова Бэкона. — Он поднял голову. — Правды я не боюсь, Кэт. Я боюсь фактов. Тирании мелких фактов. Истина, Правда с большой буквы такова, какой и должна быть. Не та, что была или есть сейчас, — как рассказчик, постановщик, ты наверняка это знаешь. — Его голос зазвучал еще глубже, теперь он прямо-таки завораживал. — О чем бы ни говорилось в каком-то паршивом старом письме, правда в том, что Шекспир — выходец из народа, его душа. Не граф, не рыцарь, не королева и — Боже упаси! — не кучка придворных бюрократов. Почему многие не желают признать, что обычный мальчишка, по сути никто и ничто, способен не просто хорошо творить, а творить грандиозно? Я сам в некоторой степени прошел этот путь — от уличной рвани до рыцаря сцены. Так почему Шекспир из Стратфорда не мог заслужить бессмертие?

— Нам важны его пьесы, сэр Генри, а не родословная.

— Ошибаешься, Кэт. Как рассказ о твоем Аврааме Линкольне с бревенчатой

хижиной, история парня из Стратфорда подчеркивает одно очень важное обстоятельство: гений может «выстрелить» где угодно. Великим способен оказаться любой. Шекспир как-то помог мне выбраться из клоаки, и я полжизни прославлял его в благодарность за это. Он дарит надежду и другим. Так по крайней мере я всегда думал. Это дало мне второе дыхание, снова привело в театр… Когда я отыграю отца Гамлета, Просперо, Лира и Леонта, я тем самым передам и сохраню шекспировское наследие для следующих поколений… Если ученые блохоискатели побудут все это время в стороне.

— Вы его наследие со своим не путаете?

Сэр Генри посмотрел с укором:

— Я думал, ты поймешь.

— Мне что, надо было согласиться с вами? — Я вскочила, держа в руках книгу с вложенной в нее пьесой. — А он,по-вашему, согласился бы? — Меня разобрала злость. — Думаете, Шекспир, кем бы он ни был, обрадовался бы тому, что вы убивали во имя него? — Моя ярость, мгновенно вскипев, так же быстро обратилась в лед. — Я все отлично поняла, сэр Генри. Поняла, что вы — убийца и трус, который боится взглянуть в глаза правде.

Он бросился на меня, стараясь выхватить книгу. Я увернулась. Новый бросок. В этот раз ему удалось придавить меня к стене.

— «То милая Кэт, а то строптивая Кэт».

Этот шепот, вырвавшийся у него, я ни с чем бы не спутала. Американский акцент. Темнота библиотеки.

«Я ведь актер», — сказал он.

Мэттью признался, что сам напал на меня в «Уайденере», но, как оказалось, солгал. Он определенно был готов к тому, чтобы сделать из меня Лавинию, однако угрозы придумал сэр Генри. Все было подготовлено им от начала до конца — весь сценарий. Я с воплем вывернулась, припечатав его к стене. Он упустил меня, но через секунду встряхнулся и напал снова. Я нырнула ему под руку. Не рассчитав броска, сэр Генри по инерции полетел на пол, ударился и соскользнул за край пропасти.

Я подбежала к обрыву и заглянула вниз.

Он висел там, уцепившись за бугор под карнизом грота, пристроив одну ногу на узкую выбоину, а другой нащупывая опору в крошащейся стенке. Я затолкала мысок туфли в трещину вместо стопора и перегнулась через край. Одной рукой его было не удержать, поэтому книгу и пьесу пришлось отбросить в сторону. Я схватила сэра Генри за запястье. На миг мне показалось, что он утянет нас обоих вниз. Судя по глазам, он был наполовину готов это сделать.

И тут мы услышали шум вертолета.

— Полиция, — выдавила я. — Что бы ни случилось, сэр Генри, они найдут пьесу, и письмо тоже.

В этот миг что-то в нем поддалось. Мало-помалу нам общими усилиями удалось вытянуть его за край пропасти.

— Прости, — прохрипел он, глотая воздух. — Прости, Кэт. Тебя бы я ни за что не тронул. Но ты не оставила мне выбора.

— Не трудитесь! — отрезала я. — В тюрьме у вас будет много времени об этом подумать.

— Вот он — современный лик мести, — произнес сэр Генри. — Ты стала Гамлетом, Кэт. Неужели не видишь?