Шип и хаос. Факультет отверженных
Шрифт:
Я воочию увидела, как Эссар дёрнулся, неловко отшатнулся, почти сшибая кресло позади себя. Наверное, и от змеи он не вывернулся бы с такой прытью.
Красотке этого показалось мало, и она по-хозяйски провела ладонью по широкой груди мага, скользнула ниже, задержав руку на бедре. Челюсти Гастона сжались, будто он собирался откусить Элизи голову, как когда-то угрожала сделать с ним самим иллюзия паука, сплетённая мной.
— Увидимся ночью, мой милый Гас, — с усмешкой проворковала белокурая стерва.
Я чуть не задохнулась
Стуча каблучками, Элизи выпорхнула из кабинета, оставив после себя неловкую и тяжёлую тишину. Я представила, как тоскливо протираю полки, а мрачный Эссар молча перебирает бумаги, пресекая любые попытки поговорить.
Какая же зараза эта Элизи! Нужно срочно всё исправить!
— Там, где я выросла, таких давили по ночам, напялив мешок на голову, — не стесняясь хмыкнула я, подмигнула Гастону и с готовностью добавила: — Так что здесь нужно сделать?
Я осмотрелась. В кабинете декана оказалось не так уж грязно. Часть книг стопками лежали на подоконнике, да световые кристаллы слегка покрылись пылью.
Эссар ни слова не сказал, не отругал за очередную дерзость в отношении Элизи. Просто скинул сюртук, засучил рукава рубахи и провёл пятернёй по копне светлых волос.
— Давайте вместе, Кирстен. Я помогу сдвинуть мебель и разберу завалы на столе. Полки в шкафах немного пыльные, а на них необходимо выставить книги.
Я не верила тому, что слышу и вижу, поэтому молча таращилась на декана, собиравшегося лично заниматься уборкой.
— И помоем пол! — со странным воодушевлением добавил он, распахивая окно.
В комнату ворвался свежий воздух, сметая остатки сладковатого аромата духов Элизи. Больше ничего не напоминало о секретаре Совета магов. Реальный мир остался где-то далеко. Мне понравилось это чувство: уединение и общее дело, словно нам никто был не нужен.
В кабинете декана нашлось всё, что нужно для наведения чистоты. Эссар недолго возился за плотной портьерой, скрывающей проход в дальние, примыкающие к кабинету, комнаты. Оттуда он принёс небольшое ведро и прочие принадлежности. И мы приступили к работе.
Изредка я поглядывала на Гастона, придумывая повод для разговора. У меня было немало вопросов и тем. Впрочем, молчать рядом с ним было совсем не скучно. Перемещаясь по кабинету, мы иногда задевали друг друга или сталкивались возле одного и того же места, с чуть заметными улыбками расходились, чтобы через минуту пересечься вновь. Это походило на затейливую игру, приятную нам обоим, как мне казалось.
Я ловко запрыгнула на уже чистый от бумаг и папок стол, чтобы протереть самую дальнюю лампу. Несколько движений и дело сделано! Развернувшись, я замешкалась у края стола.
— Осторожно, — строго бросил Гастон.
Он в несколько шагов оказался рядом. Не успела я ничего сообразить, как Эссар легко подхватил меня и снял с возвышения.
—
Ладони декана продолжали лежать на моей талии, будто им там было самое место. В животе сделалось горячо. Огненная волна поднялась к шее и лицу. Я ощутила, как тут же стала пунцовой.
Ох, вот тебе и дерзкий Дикий шип!
Но оттолкнуть Гастона было выше моих сил. Руки не слушались, в голове всё перемешалось, а губы готовы были прошептать:
— Гас…
Я решилась и посмотрела ему в лицо, где отразились противоречивые чувства: интерес, недоверие и замешательство. Кажется, я всё-таки произнесла имя декана вслух. Стоило сделать вид, что он ослышался.
— Каминная полка… Надо протереть, — сказала я, лишь бы что-то сказать.
— Простите, — прошептал Эссар.
Он нахмурился, медленно убрал руки, отступил в сторону и сосредоточенно начал выдвигать ящики стола, словно в поисках какой-то вещи.
— Эта штука, — я невольно ткнула пальцем в широкий браслет, который декан одевал на руку каждому новичку. — Вы ставите метки. Неужели нельзя этого не делать? Лучше умереть, чем жить вот так…
Не думая, я подтянула рукав, показала сплетение чёрных магических линий. А то декан не знал, как выглядит клеймо!
Взгляд Эссара сделался сумрачным и холодным. Он будто захлопнул перед моим носом невидимые двери. Стало неуютно. Отвернувшись, я несколько раз провела тряпкой в книжном шкафу, где недавно убиралась.
Через пару мгновений Эссар коснулся моего плеча и произнёс:
— Этого я пока исправить не могу. Америус следит, чтобы метки были проставлены. — Он немного помолчал, а потом произнёс: — Я испытываю стыд, когда приходится клеймить арестованных.
Удивлённо обернувшись, я посмотрела Эссару в глаза. Он не лгал. Я увидела в нём этот жгучий стыд и боль от необходимости причинять страдания сородичам. Возможно, даже ненависть к саму себе или той роли, что приходится исполнять.
Вряд ли Гастон говорил кому-то о том, что чувствует. Он не производил впечатление человека, привыкшего жаловаться или обнажать душу. Признание досталось именно мне. Доверие, от которого всё сжалось внутри, заныло старой раной. Я разом осознала всю безграничность беды, когда-то случившейся с Эссаром.
И от этого мне сделалось ещё хуже.
Я смотрела на мага и искала в себе хотя бы толику прежней ненависти. Было важно отыскать её именно сейчас, распалить, разжечь другое пламя, а не то, что терзало меня из-за близости Гастона. Гаса…
Желалось довериться, произносить это имя, видеть улыбку в ответ, ощущать тёплое внимание и нежность. Я была готова слушать, понимать и сочувствовать. Сердце переполнилось настолько, что к глазам подступили слёзы.
Я провела рукой по лбу: не заболела ли, нет ли лихорадки. Ничего такого я не обнаружила. В голове продолжали крутиться слова декана о метке.