Шип и хаос. Факультет отверженных
Шрифт:
— Мы освободим всех. Попытаемся, — горячо заявила я.
— Откуда эти опасные мысли? — с осторожной улыбкой поинтересовалась Урса.
— Я… Просто знаю!
Она многозначительно посмотрела себе за спину, словно желая убедиться, что никто не слышит вольных речей.
— Мы будем молчать об этом, Кирстен. Знать, верить и делать всё, что в наших силах. — Ни одно восстание отверженных не прошло успешно.
— Ты была в Академии во время последнего бунта? Ведь была! Расскажи, как всё случилось. — Я умоляюще
Урса наклонилась ко мне, заговорила тихим голосом:
— Это был смелый план. Был лидер, который повёл всех за собой, — она чуть улыбнулась.
— Как его звали? — Я сгорала от любопытства и хотела знать все подробности.
— Его звали… Среди своих у него было прозвище — «Хаос»: сильный маг, отчаянный. И любимая у него была под стать: дерзкая, смелая ведьма.
— Любимая?! Они бились бок о бок?
Я восхищённо ждала продолжения истории, представляя, как тесню стихийников рядом с Гастоном: нити хаоса защищают наши тела, а богиня Глунадр парит над полем боя, разя врагов. Аж дух захватило!
— Они и остальные маги сражались в главном здании и на нижнем ярусе, желая выпустить рабов. Вместе с большим отрядом отверженных мы проникли в Академию для освобождения заключённых. Внизу были наши друзья и родные. Студенты и преподаватели из хаотиков присоединились к восстанию. Пришлось взять в заложники нескольких членов Совета, чтобы пробиться за стены Академии и вывести своих на свободу. Второй отряд отверженных остался в городе и должен был прикрывать отход.
— Почему же не вышло?!
— Среди хаотиков принято ценить жизнь сородичей. Это стало ошибкой. Америус отдал приказ никого не жалеть. Заложников стихийники убили первыми. Восстание было подавлено. Маги из подземелья ничем не смогли помочь: ослабленные, безвольные и пустые. Стало понятно, что без очищения от клейма ничего не выйдет.
— Америус настоящий ядовитый гад! — в сердцах я ударила кулаком подушку. — И что случилось с «Хаосом» и его любимой?
Урса замолчала, задумчиво сузив глаза, смотрела в окно не меньше минуты.
— Урса?
— Многих пытали и выжгли дар. После уничтожения дара маг умирает самой мучительной смертью. Так произошло с любимой «Хаоса». Пока она была жива, Америус предложил лидеру доказать верность власти стихийников, подчиниться. Ему был важно показать, что и самые отчаянные из нас — сломлены. За это ректор обещал отменить наказание для остальных: оставить в живых, но с метками послушания на теле.
— Как доказать? — Я не знала ответа, но уже задрожала от пугающего предчувствия.
— Убить кого-то из своих. Принести жертву на глазах у Америуса. Стать предателем и убийцей.
— «Хаос» сделал, как они хотели?
— Он выбрал ту, кого любил, — еле слышно ответила Урса. — Свою жену.
Я решила, что ослышалась.
— Как?! Как это возможно?!
—
— «Хаос» убил любимую?
— Один удар в сердце. Он подарил ей милосердную смерть и свободу.
Несколько минут мы сидели молча. Никак не выходило представить, что должен был чувствовать этот человек. Как у него не дрогнула рука? И какой смелой была та женщина, убедившая мужа принести в подарок Америусу собственную жизнь.
— Лидера казнили? — спросила я, всё ещё думая о той огромной беде, что случилась со всеми хаотиками.
— Нет, но его наказание страшнее смерти.
Я растерянно покрутила головой: мысли путались.
— А Гас… Господин Эссар сражался?
— Да, Кирстен, — Урса обняла меня. — Верь ему. Он не жалел себя, но пришлось усмирить гордость и ненависть к врагам, чтобы спасти живых и получить шанс на новые битвы.
— Я понимаю, понимаю.
Я задохнулась, ощущая, как в груди шириться нечто большое, горячее и волнующее. Захотелось немедленно увидеть Гастона.
Урса вздохнула:
— Если бы у нас была формула. Мы давно ищем, как стереть проклятую метку и одолеть врагов.
Меня будто подкинуло на кровати:
— Демоны! Я вспомнила!
43.
Ночь я провела в лазарете. Доктор Михель настоял на отдыхе в одиночестве, понимая, что в общей комнате меня немедленно издёргают расспросами и затискают девчонки. Он был недоволен, застав Урсу: мы горячо обсуждали формулу Константа Люика.
Я собиралась немедленно сорваться и бежать к Гастону, но наставница обещала сама всё рассказать декану. Обидно потерять такой шанс увидеть удивлённое и радостное лицо Гаса. Я почувствовала себя человеком, у которого собираются украсть его победу, но Михель обещал привязать меня к кровати. Спасибо, что не отобрать одежду: наставница как раз принесла мне новую рубашку взамен порванной Сваном.
Позже Урса заглянула в лазарет ещё раз: она не застала Эссара на месте, в корпусе его то же не было, а кто-то из мальчишек сказал, что декан уходил в сторону главного здания.
— К ректору пошёл, — заключила Урса. — Америус любит вечерние совещания. Поговорим утром.
Я даже обрадовалась: право преподнести декану новость снова переходило ко мне. Как же не терпелось показать Гастону ключ и вместе исследовать зачарованную дверь!
Я не могла заснуть, вертелась на узкой кровати, беспокоя лекаря. Михель несколько раз заглядывал ко мне, а я долго слышала его встревоженные шаги.
Заснув под утро, я не сразу осознала, что происходит. Звук разбитого стекла, громкий треск, следом лицо обдало жаром.