Шип и хаос. Факультет отверженных
Шрифт:
Не ответив на вопрос Лиля, я вздохнула.
— Вы будете вместе, — спокойно без предисловий сказал фейри.
— Он отказался от меня, — понимая, о чём говорит приятель, прошептала я. — Я не нужна ему.
— Нужна, — возразил Лиль. — Верь оракулу, Дикий шип.
— Я больше не Дикий шип. Иногда мне кажется, что меня подменили. Не узнаю себя.
— Любовь всё меняет, но ты — это ты. Я видел вас вместе и понимал, что ты не для меня. Ты мне понравилась с первой минуты, но судьбу невозможно обмануть.
— Оракулы могут видеть
Лиль по-дружески встряхнул меня.
— Так исполни его сама!
Я не знала, как исправить то, что произошло. Слова Лиля всколыхнули прежнюю боль. В первый день после спасения я много часов просидела возле постели Гаса. Он восстанавливал силы, спал, лёжа на животе, пока заживали раны.
Я, боясь дышать, смотрела на спящего Гастона. Думала, вот сейчас он откроет глаза, увидит меня, улыбнётся и скажет, что любит. Я его Дикий шип, запавший в сердце. Множество раз я прокручивала в голове наш будущий разговор, признания, поцелуи до головокружения.
Гас пошевелился, а я сразу поднялась и потянулась за кружкой с водой. Долгим взглядом он посмотрел на меня, перевернулся и тяжело сел в постели.
— Хочешь пить?
Я протянула ему кружку. Пальцы дрожали.
— Спасибо, Кирстен, — задумчиво произнёс он, когда утолил жажду.
— Принести поесть?
Я точно со стороны наблюдала за этой странной девушкой, которая совсем не походила на дерзкую кошку, какой я была раньше. Мне хотелось сделать для Гаса, что-то хорошее. Мысленно я остановила себя, запретив суетиться.
— Не нужно. Я скоро поднимусь. Кирсти…
Он запнулся, а у меня сердце ухнуло куда-то вниз, дыхание перехватило. Гас с силой сжал в пальцах край одеяла: первое, что попалось ему под руки.
— Выслушай меня, Кирстен Шип, — медленно проговорил он. — Я сожалею, что мог подать тебе надежду и прошу простить недозволенный порыв. Ты молода. У тебя будет всё, чего ты захочешь.
«Но не будет тебя», — мысленно отозвалась я, борясь с желанием выбежать из комнаты, куда Михель временно положил раненого декана.
— Оставим мёртвое — мёртвым, а живое — живым, — продолжил Гастон.
Он смотрел на меня, а у самого были пустые глаза. Эссар всё для себя решил. Я — назойливая студентка и не нужна ему.
— Так будет лучше для всех. Вырвать хрупкий росток легче, чем бороться с полным сил сорняком.
Я расправила плечи, преодолевая болезненный спазм в груди, и внезапно услышала собственный голос:
— Не утруждайте себя извинениями. Если вам ничего не нужно, господин Эссар, то я пойду. Желаю вам скорейшего выздоровления.
Не знаю, как я вышла на воздух, несколько часов бродила по парку. Меня душили слёзы.
Надо же так влипнуть! Влюбиться в холодного истукана, которому ты совсем не нужна! Мои чувства — сорняк, который следует вырвать?! Так значит?! Катись-ка ты на второй ярус, Эссар!
47
Первый
Лиль поддержал меня, а затем, оставил в одиночестве — убежал к своей ненаглядной Илме. Не желая больше лицезреть Гастона Эссара, застывшего у надгробия, я пошла к выходу со старого кладбища.
— Оракул не ошибается, — шептала я себе под нос. — Исполни будущее. Как я исполню, если не верю?
Я остановилась и обернулась на статую защитницы Глунадр — Эссар так и не сдвинулся с места. Он сам напоминал холодную скульптуру, высеченную из камня: никаких чувств или сострадания.
— Смешная штука — совесть. — Элизи появилась точно демоница из разлома в реальности. — Регулярно принимает подношения полевыми цветами. Довольно дёшево. Ты не находишь?
— Я не понимаю, — покачав головой, я хотела продолжить путь.
О чём мне было говорить с той, кто подстрекал стихийников разгромить факультет? Элизи ненавидела и презирала меня. Я прочитала это по её прекрасным глазам.
— У Эссара есть привычка убивать своих женщин. Тебе стоит знать, — как бы невзначай и в шутку бросила красавица.
— Я не его женщина, — огрызнулась я, оглядывая мерзавку.
Как и всегда Элизи была безупречна в одежде, причёске, украшении себя. Не этим ли она привлекла Эссара…
Я не хотела думать об их связи, поэтому сделала ещё несколько шагов, пока не осознала, что услышала. Меня захлестнуло волной холода и изумления. Я развернулась и уставилась на Элизи. Красотка смотрела свысока, наслаждаясь эффектом, улыбка делала пухлые губы ещё привлекательнее.
— Он не сказал тебе? — продолжила она, изобразив удивление. — Гастон убил собственную жену, чтобы доказать верность Союзным землям и лично ректору Америусу. Один точный удар в сердце, и бедняжка испустила дух. Живой символ последнего восстания, дерзкая Адаль, о храбрости которой говорили отверженные по обе стороны от пограничных земель, пала от руки возлюбленного-предателя. Какая трагедия!
— Два сердца одним ударом, — пробормотала я, вспомнив надпись на могиле у подножия Глунадр. — Адаль…
— Что ты там бормочешь, дурочка? — фыркнула Элизи. — Впрочем, все отверженные немного не в себе.
Она горделиво прошествовала мимо меня. Я поискала взглядом высокую фигуру Эссара, но он исчез. Мысли плясали безумными бесами. Мне необходимо было высказаться, выплеснуть варево из чувств и догадок.
Покружив по корпусу, я разыскала Урсу в кладовой с чистой одеждой. Это хорошо, что наставница была одна, хотя обычно кто-нибудь из девочек помогал в бытовых делах. Можно было не таиться.