Шипы в сердце в Академии Судьбы
Шрифт:
***
К назначенному часу я сменила сорочку на «выставочный» наряд. С завтрака я стану экспонатом – молчаливым, улыбчивым, послушным. Радующим глаз и изредка отвечающим на вопросы. Если потребуется.
Комплектом к нежно-зефирному платью шли кружевные перчатки с пышными юбочками мажет. Я робко понадеялась, что ажурная ткань скроет отсутствие кольца и золотой оттиск постыдной клятвы. Возвращать колючий талисман на палец не хотелось.
Накрутив жезлом упругие локоны, я собрала волосы в высокую прическу. Попыталась придать бледному лицу задумчиво-отрешенное,
Матушка навестила меня за полчаса до выхода. Не затем, чтобы обнять и поприветствовать дочь… Мы не виделись сколько? С Рождества? А затем, чтобы потуже затянуть шнуровку, деловито поправить локон, выбившийся из прически, поджать тонкие губы и снисходительно кивнуть. Мой вид ее удовлетворил не до конца, но был сочтен «сносным».
Сама Аврелия Ланге облачилась в строгое серое платье, отчего внешне стала похожа на бесцветную надменную мышь-переростка. Волосы она зачесала в гладкий пучок, обнажив некрасивый высокий лоб и крупные, но пустые глаза. Она вышла из спальни первой… Ее каблуки еще долго лязгали по коридору – звонко и жестко, как орудия палача, заготовленные для казни.
Я выждала полчаса и вышла следом в безлюдный коридор.
Из главной столовой, в которой даже в солнечный день зажигали тяжелые, налитые хрустальным светом люстры, слышались голоса. Я сбавила шаг и постаралась идти тише, чтобы мягкие домашние туфельки не выдали меня шуршанием.
Можно ли несколько минут растянуть до бесконечности? До черной бездны? Чтобы назначенный час не наступил никогда?
Сердце гулко бухало в груди, корсаж платья натягивался до треска. Мое волнение было заметно даже стенам. И портретам предков, и гнутым перилам лестниц, и серым пылинкам, танцующим в спертом воздухе…
На подкашивающихся ногах я брела вперед, к просвету столовой, чтобы встретиться с Судьбой лицом к лицу. Я не выбирала ее, не желала, но… должна была хоть познакомиться для приличия.
Парой скупых фраз отец в щепки порубил мои надежды. Семья не станет защищать дочь от страшного темного мага. Скорее всего, они в сговоре. Они знают о кольце.
Они заставят меня пройти весь путь до алтаря… Ведь с той стороны ожидает настоящий принц, не правда ли? Чего еще желать Веронике Честер, избалованной кукле, рожденной для единственной цели – продолжить род?
Аврелия Ланге считала это важным. Так учила ее мать, а ту – бабушка… Это великая честь – быть помолвленной с титулованным первокровкой. Надеть на шею медальон рода и обратить его в супружеский талисман, вступив в законный брак. А потом, конечно, родить наследников…
Я не винила матушку. Что еще оставалось Аврелии Ланге, обладательнице кубка «Леди Эншантель», кроме как делать вид, что вся эта чушь имеет значение? Ведь если бы не имела… Тогда всю ее жизнь можно распродать задаром первому рыночному торгашу.
Честь рода, титул, имя, наследники, связи… Это был ее стержень. То, на что она нанизала каждый свой прожитый день.
Может, когда-то давно, лет
Но нынче, когда магия повсеместно увядает, а род Честеров истощен проклятием, над маминым брачным энтузиазмом можно лишь посмеяться. Горестно всплакнуть. Да пробудившийся дестин, в котором сила дремала годами, породит куда более крепкое дитя, чем я!
Что до Честеров – это вечная лотерея с плохими шансами на выигрыш. Сколько пустышек и слабых, хворых магов родилось в последнем столетии? Эмилия, Мелисса, Лукреция, Элиас, Эмиль… Некоторых капли убили, кого-то замучили безумием.
Кто бы ни был мой жених, он истинно наивен, если рассчитывает на сильных, одаренных детей. Но если ему лет сто… Может, он не планирует заглядывать в спальню супруги?
Эрик.
Нет-нет, только не сейчас. Забыть. Забыть!
Туфли мягко шуршали по каменному полу, а в голове мерным стуком позвякивало: Э-рик… Э-рик… Имя того, кто в мою спальню заглянуть планирует. С известной целью.
Стиснутая шнуровкой грудь снова заполнилась яростным газом, кипящим раздражением. Насколько низко нужно пасть, чтобы потребовать от помолвленной девушки такое? Чтобы заставить доверчивую студентку дать унизительную клятву? Где хоть капля благородства в этой древней клыкастой твари?!
Э-рик…
Я тряхнула головой, взбив локоны в пух и выбросив из мыслей наглого, эгоистичного вампира. Оправила оборки на юбке, разгладила зефирно-розовое кружево на корсаже… и вошла под ослепляющий свет люстр.
Потоки золотого сияния облепили меня, обласкали, растеклись блеском по коже, впуская в столовую не невесту, а сверкающую фею.
Я застряла в проеме и присела в реверансе, уловив в дальнем конце залы незнакомую фигуру. Мужчина – по виду молодой, чуть старше меня, – сидел в отцовском кресле, изучал рисунок паркета и теребил в пальцах какой-то вялый цветок.
Почувствовав мое появление, жених резко поднял голову, отбросил со лба светлую челку и обворожительно улыбнулся. Порывисто поднялся с кресла и, не сделав шага, протянул руки вперед. Будто мог сжать пространство, скопившееся между нами, и дотянуться издали.
– Моя невеста истинно прекрасна, – заявил он с бархатной хрипотцой и подманил меня длинными музыкальными пальцами. – Вероника… Вы точно ангел, сошедший со старого живописного полотна. Дайте мне вас получше рассмотреть.
Я послушно поплыла вперед, растерянно утопая в синем взгляде. Он поймал меня арканом и тянул, тянул к себе, магнитил неведомой магией.
Размягченное от волнения сознание не сразу подбросило мысль, что мы с женихом уже знакомы. И, боги, даже представлены!
– Вы?..