Шиш вам, а не Землю!
Шрифт:
Тем временем разведчик КГР, каковым все еще считал себя Придуркин, не смотря на все перепетии, что с ним приключились за последнее время, тем временем он смекнул в связи со сложившейся ситуацией, что ему делать и как выпутаться из создавшегося положения. И потому, сумев изменить направление бега, врезался в самую гущу зарослей и обдирая в кровь лицо и кисти рук, помчался по этим кустам в неизвестном ему, но зато безопасном, как он считал, направлении. За спиной несколько раз хлопнуло и яркие и ядреные сгустки раскаленной плазмы пронеслись над головой, прожигая в кустарнике настоящие
Невзирая на продолжающийся обстрел со стороны псов-сфероидов, Кондратий теперь был в относительной безопасности, если, конечно, у тех не оставался в запасе какой-нибудь фортель типа телепортации или еще чего такого.
Но, скорее всего, сфероиды не умели ни телепортироваться ни левитировать. Поэтому, опасаясь смертельных для себя шипов растительного происхождения, они так и остались стоять перед стеной колючек, а Придуркин тем временем выскочил к некоему, одиноко возвышающемуся зданию. Домик был вычурно раскрашен и на фасаде его висела вывеска, на которой крупными буквами было написано «Если ты захотел выпить — выпей!» И чуть ниже мелкими буквами — «Корчма». И только сейчас Кондратий почувствовал нестерпимую жажду и подумал, что корчма очень кстати повстречалаась на пути и не зайти в нее просто грех и только. Он лишь пожалел о том, что где-нибудь поблизости нет второго домика с другой лаконичной надписью типа «Если ты захотел поесть — поешь!» Он бы, конечно, заглянул и в столовку и от жареной картошки с сосисками не отказался. Но так как надпись была одна и касалась исключительно выпивки, Кондратию оставалось только надеяться, что вместе с выпивкой в этом богоугодном заведении сердобольные хозяева подадут и баранью ножку или на худой конец — яичницу с ветчиной.
Не заставляя себя приглашать, очень скоро Кондратий оказался внутри питейного заведения, где с благоговейным трепетом узрел столы заставленные разного рода питьем и за ними — различного пошиба пьянчужек, поглощавших питье в неимоверных количествах.
На полу валялись менее стойкие из вышепомянутого контингета и сотрясали богатырским храпом низкие своды почтенного заведения. Кондратий повел по валяющимся на полу богатырям выпивки враз повеселевшим взглядом и подумал, что, пожалуй, он то уже поди и забыл о существовании цивилизации с ее утонченно изысканными развлечениями, подобными этим.
Кондратий прошел к столам и взгромоздился за один на свободное и относительно чистое место. В корчме плавали клубы сизого табачного дыма, а по заплеванному полу сновали сабробаки. Где-то в углу угасала драка. Зато в другом углу она только начиналась, в то время как участники первой, двое приятелей с разбитыми рожами умиротворенно расползались по своим местам.
— Послушай, приятель, — обратился к Кондратию один незнакомый мужик, невысокий и худой с выбитыми передними зубами и всклокоченной, нечесаной бородой. — Выпить поставишь? Я тебе чечетку отобью, — предложил он.
В мутноватых, слегка пьяных глазах промелькнула искорка молодецкой и какой-то разбойницкой удали, с помощью которой собеседник видимо хотел запугать Кондратия, чтобы беспрепятственно раскрутить его на пару кухлей пива.
Но Кондратий после земной
Первый стакан он выпил залпом. Второй чуть посмаковал. Но, когда очередь дошла до третьего и с него потребовали оплату за предыдущие два, он показал лишь фигу, этот отработанный им еще в тюрьме до немыслимого совершенства жест. Данный жест, ставший для него наиболее удобным в процессе товарно-денежного обмена, стал для разведчика наиболе характерным в течение последних месяцев и потому он и пользовался им где ни попадя и при любых обстоятельствах.
Бармен побагровел. Но это единственное, что указывало на истинные чувства внешне по прежнему улыбчивого и в целом доброжелательного человека.
Кондратий пододвинул к хозяину стойки стакан, требовательно заглянув ему в глаза.
— Хоть кто-нибудь расплатится когда-нибудь в этом заведении? — проворчал негромко и, как показалось Кондратию, привычно бармен, наливая в то же время щедро в стакан. — Или мне достать винчестер и немного проредить толпу халявщиков? Слишком много уж вас развелось, господа паразиты.
— Не доставай винчестер, — раздалось откуда-то сзади Кондратия. — Все равно его у тебя нет.
— Лучше поставь «Крошка Ву, помаши мне щупальцем», — добавили слева.
— Поставь музон, приятель, и замнем дело, — подсказали слева сзади.
— Канальи, — лишенным всякой жизнерадосности голосом просипел бармен. — Я девятый раз за сегодняшний день ставлю эту заезженную пластинку, а им все мало. Эй, вы сборище отродья, — обратился он к не в меру галдящей за столами аудитории, — разве нет другой достойной музыки для вашего тупого слуха?
И вслед за этим он направился к невзрачному музыкальному автомату, прикорнувшему в углу между окном и бильярдным столом.
Когда бармен проходил мимо Кондратия, Кондратий сделал ему «ножку» и бармен со всей высоты своего почти двухметрового роста грохнулся на пол.
Из-за столика неподалеку поднялся здоровенный малый в форме шерифа. Полицейский незаметно для большинства посетителей расстегивал кобуру на поясе.
— Эй, приятель! — окликнул он негромко Кондратия. — Я все видел. Разве так поступают с порядочными барменами?
— Бывает, что поступают, — рассеянно буркнул Кондратий, не поворачиваясь к полицейскому.
И тот, удовлетворенный ответом, застегнул кобуру и стал опускаться на место.
Тем временем бармен дополз до музыкального автомата и в корчме зазвучали первые ноты популярной «Крошки Ву».
Полицейский сел.
— Послушай, малый, ты случаем не из тюрьмы сбежал? — раздался за спиной Кондратия вкрадчивый шепот Беззубого. Ты не беглый, друг, случайно?
— Послушай, Беззубый, — в тон ему ответил Кондратий, — мне надоело называть тебя мысленно Беззубым. Скажи свое имя.
— Беззубый, — сказал Беззубый.