Шишкин и Суворов
Шрифт:
– Это у тебя глюки были, как в компьютере, – он сделал рожу, чтобы показать, какие бывают глюки в компьютере, – они могут запросто опять повториться, так мой отец говорит.
Но Генке было не до смеха. Суворов и Прошка в его видении были самыми настоящими, да и розги тоже. И он отмахнулся.
– Да ладно!
– Точно тебе говорю, он всегда компьютер перегружает, когда тот у них на работе глючить начинает.
Генка насупился. Ему очень не хотелось признавать, что все это был сон или тем более иллюзия. Так ведь и за сумасшедшего могут принять. Ему сразу
– И что делать?
– Может, тебя тоже, это, перегрузить?
– Как это?
– Давай я тебя портфелем по голове стукну, и все сразу же переустановится!
Такого он от своего друга, Женьки Раскина, чуть ли ни самого лучшего, не ожидал. Но Раскин уже загорелся. В позу встал и портфель на вытянутой руке назад отвел. Чтобы с размаху и надежно.
– Я тебя самого сейчас перегружу между глаз! Тоже мне, друг называется.
– Да ладно, не боись, я не сильно!
Не успел Генка сообразить, как Женька Раскин размахнулся и шмяк Шишкина по голове, тот и сел на снег. Звезды из глаз у него посыпались, в мозгах трясение, так что он и глаз боится открыть.
Пленный физик
– Ага, так тебе понравилось?
Раскрыл глаза Шишкин, а перед ним опять Прошка стоит и простыню махровую держит. Схватил он Генку и давай тереть и приговаривать:
– Кто ж тебе такую гулю на лоб посадил?
– Кто-кто, сначала сам об косяк, а потом друг мой Женька, портфелем, – буркнул Шишкин, а потом извернулся волчком и выскочил из Прошкиных объятий. – А как я сюда опять-то попал? Без бронзового глаза? Без координат и времени!
Но вся эта белиберда про глаз и координаты Прохора не интересовала. Ему Суворов приказал недоросля накормить – значит, надо выполнять. Приказ есть приказ. Великан добродушно расправил усы и подтолкнул пацана к двери в столовую избу.
– Крепко же ты, малец, головой-то приложился.
Генка стал молча одеваться и в мозгах его творился полный сумбур. Вот же Раскин, зараза! Так ведь не должно было случиться! Пластинку же никто в глазницу не вставлял. Более того – шаманский амулет лежал у Генки в кармане, и он же даже с маской не поговорил. А ведь хотелось спросить, куда это она его заслала. Да и вообще, что это такое с ним творится. Шишкин полез в карман за бронзовой пластинкой и похолодел. Бронзовый глаз шамана исчез! Да неужто он здесь навсегда застрял? А двойка по физике за полугодие? Ее же исправлять надо!
Прошка разливал по глиняным чашкам шипящий свекольный квас и что-то говорил, но мальчику было не до него. Он стал шарить по всем закоулкам своего костюмчика, даже в валенки заглянул. Амулета не было нигде…
– А ты, часом, не эту бронзулку сыскать хочешь? – Детина-солдат крутил в могучих пальцах заветную вещицу.
– Да! – только и выдохнул с облегчением новый рекрут Суворова.
– Держи, да смотри опять не оброни, – осклабился Прошка. – Поди, от дедов досталась, такую цацку беречь надо, как зеницу. Она на зеницу-то и похожа по всему.
– Это глаз! –
– Архи кто? Церковные, что ли? – Прошка наморщил лоб. – Архиерей – знаю, архидиакон – тоже знаю, даже архиепископ – знаю. Большой человек! Архивологи – нет, не знаю.
– Да не важно это! – огрызнулся Генка, запихивая свою диковину в карман.
– Еще как важно! – нахмурился солдат. – Раз духовники им одарили – оберег это, от вражьей пули тебя стеречь будет, когда в атаку пойдешь. Да и от штыка с сабелькой охранит! А ты – не важно!
Шишкин молча дохлебал щи, закусывая ароматной краюхой, выпил залпом квас и встал. Что делать дальше, было совершенно неясно, и он вопросительно посмотрел на великана.
– А теперь ступай к Александр Васильевичу, не резон тебе по военной части ротозеем шляться! Когда солдат шеей крутит – только воду мутит! Так что давай! – Прошка махнул рукой по направлению солдатского плаца. – Рад, поди, под руку самому Суворову попасть?
Генка со вздохом кивнул. А куда деваться-то? Только на плац идти не очень хотелось. Там, как заводные, вышагивали солдаты в зеленых мундирах с обшлагами, в высоченных кожаных сапогах и с диковинного вида ружьями. Поэтому он чуть замешкался и добавил:
– Н-не знаю! Он ведь и выпороть может! Мне бы лучше в Мангазею, за золотом…
Но его новый наставник вдруг стал серьезным и даже посуровел:
– Ну, нерадивому солдату и хворостины не жалко, а вот толковому – честь и хвала, понял, молодец?
Молодец опять только кивнул. А что тут скажешь?
– А честь, она дороже золота! – продолжал Прошка, подняв указательный палец, совсем как классная руководительница на родительском собрании. – На самом деле голову-то беречь надо, ум для солдата, он как Москва для России, главней некуда. А ты портфелем по лбу – прям умора.
Генке не хотелось идти маршировать, он как раз за это и не любил физрука со своей физкультурой, и он тянул время.
– Да это не я, это Женька. Ну, я ему еще в лоб-то засвечу, когда вернусь!
Солдат встал, облизал ложку, затем миску и протер кусочком хлеба чашку из-под кваса. Генка понял, что здесь так моют посуду после еды, и проделал то же самое. Прошка одобрительно наблюдал за всем этим, а потом добродушно добавил:
– В лоб засветить – это святое дело, мозги светлей станут! Просвещение называется! – Он вышел из-за стола и подтолкнул Шишкина к выходу. – А теперь беги на плац, там тебя Александр Васильевич уже ждет!
– А можно я домой?
– Не, сначала учение, а уж потом как Суворов решит! Марш отседа!
На плац Генка побежал трусцой, да не рысью. Все-таки боязно, кругом солдаты маршируют, делают артикул ружьями и колют соломенные чучела блестящими штыками. Страшно, но жутко интересно. Он и про золото мангазейское позабыл. А тут вдали вдруг как бахнет что-то. И сразу дым клубами. Это же пушки бахают! Генка аж присел со страху. А потом достал волшебный глаз из кармана, посмотрел в дырочку, а глаз-то не работает – через дырку только солдат и видит.