Школа Добра
Шрифт:
– А ну-ка убери от нее свои загребущие лапы, а то мало не покажется!! Я в гневе страшен!!!
К неописуемой досаде Авроры, Альфред замер всего в миллиметре от... от намеченной цели, так близко, что когда он задал свой вопрос, его дыхание коснулось губ девушки:
– Это что сейчас было?
– М? – Могила привстала на цыпочки, обняла молодого человека за шею и нетерпеливо бровью повела.
Поцелуй начался с легкого прикосновения и... и на этом закончился, потому что с подоконника снова пропищали:
– Второе
– Елки-палки, да что ж такое-то! – Битинки чертыхнулся и обвел комнату гневным взглядом.
– Мамочки... – прошептала Аврора, приходя в себя и приводя с собой смущение и стыд.
Какой кошмар. Только что. Посреди собственной комнаты. На глазах у Вепря и Григория. Она. Едва. Не предала. Свою. Любовь.
Кровь отхлынула от сердца и прилила к щекам и шее. Аврора закрыла лицо руками. Это позор.
– Аврора? – мягко позвал Альф и, преодолевая легкое сопротивление, снова обнял.
– Я предупреждал!
Раздалось легкое гудение, а потом Ботинки вздрогнул и громко ойкнул Авроре в ухо. И отскочил от нее как ужаленный.
Маленький серый защитник чести и блюститель нравов выбежал на середину комнаты и, угрожающе дергая усами, произнес, бесстрашно глядя на Ботинки:
– А ну-ка отойди!!!
– Это кто? – неожиданно осипшим голосом спросил молодой человек.
– Это Вепрь, – ответила Аврора и добавила:
– Вепрь – это Ботинки, как ты уже догадался. Официально, я полагаю, вас друг другу не представляли.
– И неофициально тоже... – пробормотал парень, мысленно гадая, может ли говорящая мышь быть побочным эффектом от смеси клейкой растяжки, мощного слабительного и живого зеркала.
– Неофициально я еще твою бабушку до инфаркта доводил, когда она в Школе училась, сопляк! – грозно рявкнул Вепрь, и Аврора посмотрела на него с любопытством, вспомнив о том, что они с Юлкой так и не выяснили, сколько же их сожителю лет.
– Быстро разошлись по разным углам! – продолжал бушевать мыш. – Это как называется? Это заговор, да?
– К-какой заговор? – все-таки, наверное, маловероятно чтобы это было галлюцинацией. Тем более, что Аврора тоже это видит.
– Коварный, – раздался еще один голос, и Ботинки метнул взгляд на подоконник, а Аврора громко застонала и снова закрыла лицо руками. – По срыву турнира.
– Ущипните меня... – выдохнул Альф. – Это что? Говорящий огурец?
– Кабачок!!! – одновременно выдохнули все трое: мыш, Аврора и... пусть будет кабачок. А потом Аврора к ужасу Ботинки вежливым голосом произнесла:
– Альфред, познакомься. Это Григорий, – широкий жест рукой в сторону окна. – Григорий – Альфред, – небрежный кивок в сторону молодого человека.
– Он живой? – удивленно спросил Ботинки и с решительным видом шагнул к окну.
– Только пальцем в него не тыкай! – предупредила Аврора и Альфред раздраженно спрятал руку за спину.
–
– Попали мы по глупости некоторых по самое не хочу, – ворчал мыш. – И думать надо не о том, как… – ткнул хвостиком в сторону Авроры, не сводя черных бусинок с лица парня, который немедленно устыдился своих не вовремя выплеснутых чувств. – А о том, чтобы выбраться отсюда без потерь.
– И как можно скорее!! – напомнил Григорий. – Мы все-таки организаторы турнира…
Вепрь согласно кивнул, а затем вернулся к мрачному созерцанию устроившейся по разным концам стола парочки. Аврора смущенно отводила глаза, а Альф хмурился. Все-таки в том, что тебя отчитывает мыш, приятного мало.
– У Могилки не спрашиваю, так как знаю ответ, – продолжил экзекуцию Вепрь. – А ты уже бывал в гостях у Ее Величества?
– Не приходилось, – нехотя признался Ботинки. – Но наслышан, в общем и целом…
Мыш почесал лапкой за ушком и передразнил:
– Наслышан он… Переплетение живого зеркала отличается неустойчивой структурой. И если бы ты ворон не считал, а сразу разбил вход, то многих проблем можно было бы избежать. Не думаю, что мы тут загостимся… Ее Величество женщина понимающая, правда на публику любит играть… Ладно! Всем молчать. А ты, Ботинки, вообще дыши через раз…
После этого рысью обежал комнату по кругу, ткнувшись носом в каждый из углов, затем сел напротив шкафа с треснутым зеркалом, жестом велел молчать всем присутствующим и обратился к своему отражению с предложением:
– Любезный, нельзя ли мне заглянуть в источник?
Любезный повел себя совсем не так, как нормальное зеркальное отражение. Он задумчиво почесал лапкой брюшко, лениво махнул хвостиком, а потом зевнул.
– Понимаю, что прошу о многом, – продолжил Вепрь. – Но у пана Ясневского с Их Величеством договор. Тем более, я же не просто так прошу, а за выкуп.
Отражение шевельнуло ушами.
– Один день? – зеркальный мыш презрительно дернул розовым носиком, встал на задние лапки и демонстративно поднял вверх передние.
– Восемь!? – громко возмутился Вепрь. – Вы офигели там!! Что за тариф?! Нас тут четыре человека! В смысле, человека только два, но сущности четыре…
К тому моменту, когда они кончили торговаться, сговорившись на субботу, до Ботинки дошло, что они обсуждают количество дней, которые пленники живого зеркала должны будут провести в гостях у королевы Алисы. О да, об этой удивительной женщине баек ходило великое множество, но все они сводились к одному: единовластная и венценосная изволят грустить и тосковать. А потому до субботы «гости» будут вынуждены играть спектакль, чтобы развеять скуку прекрасной дамы.