Школа "Хизер Блоссом". Книга вторая
Шрифт:
— Орден до сих пор не пришел к единому решению, — пробормотал он и внезапно взорвался: — Почему вы решили допрашивать именно меня?
Женевьева облизнула тонкие губы.
— Придет очередь и остальных. В ирландской мы были летом и получили безоговорочную поддержку.
— Родные пенаты мы оставим напоследок, — Одетт и Женевьева переглянулись, и Одетт продолжила: — Нам там не смогут отказать.
Мастер МакДуглас прекрасно помнил, что директриса «Ла Ситадель», так же как и он, настаивала на выборах нового магистра, но промолчал. Жить очень хотелось.
— Но чего вы хотите
Он слегка обернулся на коридор, надеясь, что там кто-то появится. Находиться с дамами наедине было уже невыносимо.
«Две полоумные… — подумал директор. — Одна — истеричка, а другая… просто сумасшедшая. А еще недавно их было трое».
Француженки опять переглянулись, как будто о чем-то договаривались.
— К какому решению пришли ирландский и шотландский Магистериумы? — спросила Женевьева.
— Ирландская школа поддержала нас, — напомнила Одетт.
Мастер Шеймус в этом даже не сомневался. Магистр Ренар, почти постоянно находясь в Ирландии, вручил своему трикветру почти неограниченные полномочия в Бретани. Теперь шотландский директор вспоминал последние годы с благостью — его школу почти не инспектировали. Нужно же было нынешнему главе провалиться в другое измерение.
«Прошлому главе… — поправил себя мужчина. — Привыкай говорить о нем как о покойнике».
Шотландец так до конца и не мог постичь феномен ирландской школы. Точнее, он понимал ее чисто человеческим разумом — она была тем, что принято ненавидеть и избегать. Смотреть свысока. Высмеивать ее выпускников и руководство. Но то, что это место — путь в иной мир, мужчина не мог уразуметь. Знал, даже будучи ведьмой, верил, но… только на уровне мыслей. Увидеть все своими глазами ему никогда не хотелось.
— Так что? — поторопила МакДугласа Одетт, когда он замолк надолго.
Шотландец понял, что его спасет только откровенное вранье. И понадеялся, что у директрисы школы в Ренне хватит ума сочинить что-то похожее.
— Мы дали Ордену достаточно времени. Мы ждали и верили нашим собратьям. И теперь желаем узнать, что конкретно планируется, — уточнила Одетт.
Шотландец только надеялся, что выражение лица не выдаст его. Он же даже не успел ничего придумать! Хотя времени действительно было достаточно.
— Вас же поддержали в «Хизер Блоссом», — выпалил директор «Лох Кристалл». — Это их вина. И они знают, как устроены порталы. Должны знать, если живут там. Орден примет их решение.
Мастер Шеймус шумно выдохнул.
«Уф, кажется, выкрутился», — подумал он.
Сестры магистра Ренара опять переглянулись. Если они и договорились о чем-то с мастером Баркли, они не настолько доверяли шотландцу, чтобы делиться с ним.
— Вы зря надеетесь отсидеться, — сказала Одетт, смотря на Шеймуса пронзительным взглядом. — Когда магистр вернется, он будет награждать и карать. Не боитесь оказаться среди вторых?
«Я боюсь только, что вы нескоро уберетесь, — уже почти с ненавистью думал директор. — А в возвращение с того света я не верю».
Словно отвечая на его мысленные мольбы, Одетт поднялась с дивана.
— Мы уходим! — решительно сказала она, обращаясь в большей степени к сестре.
Женевьева
— Если мы только узнаем, что вы за нашими спинами тайно выбираете нового магистра… Если мы только узнаем, что вы абсолютно ничего не сделали для возвращения нашего… — она резко замолчала и продолжила. — МакДуглас, у вас есть трикветр?
— Нет, — ответил шотландец.
— Тогда мне о вас все понятно, — сухо ответила Одетт и первая пошла по коридору к лестнице, ведущей вниз.
Светловолосая спутница последовала за ней. Женщины не попрощались, директор тоже только проводил их взглядом, ничего не сказав. Облегчение от расставания испытали все трое.
Две дамы пошли вниз, к выходу из замка. Они молчали, но обе понимали, что так ничего и не смогли узнать. Шотландец избегал прямых ответов и, по сути, переливал из пустого в порожнее, перекладывая ответственность.
Одетт шла первая, суровая и собранная, Женевьева, робко оглядываясь, словно никак не могла привыкнуть к окружению, поспевала за ней. Услышав позади тонкий страдальческий стон, Одетт сразу поняла, что это может означать, и резко обернулась.
— Не время раскисать, — бросила она, — и не то место, чтобы давать волю эмоциям.
Женевьева остановилась, ссутулившись и низко опустив голову.
— Я больше не могу, — заплакала она. — Я готова сдаться и ненавижу себя за это.
Одетт вернулась на несколько шагов, обняла подругу за плечи и повела вниз по лестнице.
— Ты не сдаешься. Ты просто устала, — она замолчала и продолжила, когда крутые ступени остались позади. — Я тоже… безумно. Я в отчаянии и не знаю, что меня держит над бездной. Во что я верю?
— Давай уйдем? — Женевьева цеплялась ногтями за руку сестры. — Уедем в ирландские болота, найдем это место и уйдем.
Одетт не была готова к подобной опрометчивости, но сейчас больше всего желала успокоить подругу.
— Ты помнишь, что сказал ирландец? Время с той стороны для смертных течет иначе. Мы не только не сможем найти его, мы потеряем и друг друга, даже если войдем, держась за руки. Я не хочу лишиться еще и тебя.
Женевьева по-детски вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— Я хочу домой. Я хочу солнца!
«Мы слишком долго сидели в своем доме в Марселе! — хотела резко ответить Одетт. — И доверяли другим то, что должны были решать сами. А теперь все стало слишком поздно…»
Но она промолчала, понимая, что такой правды ее сестра не выдержит. В их трикветре Женевьева была розовым бутоном, сама Одетт — стеблем. Ренар был шипами.
Одетт вспомнила свое поступление в «Ла Ситадель» в шестнадцать лет. Она почти сразу отметила среди курса именно его, беловолосого юношу, самого высокого, самого уверенного из всех. Она сама выбрала его для себя. И Ренар не разочаровал сестру. Юноша обучался мгновенно, схватывая на лету, чувствуя Одетт, как никто, словно ее фантазии были его собственными потаенными желаниями.