Школа остроумия, или Как научиться шутить
Шрифт:
А теперь поближе к нашей теме — к юмористическому
рассказу.
В уездном городе N было так много парикмахерских
заведений и бюро похоронных процессий, что коза-лось, жители
города рождаются лишь затем, чтобы побриться, постричься,
освежить голову вежеталем и сразу же умереть.
Ильф и
плутовской роман совковой эпохи. И, на контрасте:
Не бойся врагов — в худшем случае они могут тебя убить.
Не бойся друзей — в худшем случае они могут тебя
предать.
Бойся равнодушных — они не убивают и не предают, но
только с их молчаливого согласия существует на земле
предательство и убийство.
Это Бруно Ясенский, "Заговор равнодушных".
Помните, мы учились с вами писать афоризмы?
Согласитесь, после такого афоризма кредита читательского
доверия хватит на весь роман, к сожалению, так и не
законченный.
Занимательность это вежливость писателя: хочешь,
чтобы тебя слушали — будь интересен.
Так сказал все тот же Леонид Жуховицкий. А этого писателя
я очень люблю и уважаю со школьной скамьи. Однажды я
написал сочинение по его повести "Я сын твой, Москва!",
которое было признано в РОНО лучшим в районе, (или в городе?
или в стране?..ей Богу, не помню).
Есть первые фразы, которые почему-то застревают в памяти
на всю жизнь. Приведу две.
Первая:
Каждый раз, когда Гиви приезжал в Москву поступать во
ВГИК...
Это Григорий Горин и Аркадий Арканов. Рассказ
"Открывашка для пива". Чувствуете, в одной фразе информации
больше, чем в ином рассказе.
Вторая:
Однажды я съел пирожок с капустой и понял, что скоро
умру.
Это уже один Аркадий Арканов.
Вот такие надо писать начала. Вот такие! Тогда можно
считать, что вы состоялись как юмористический писатель.
У пишущего человека всегда имеется в загашнике запас
хороших фраз, годящихся для зачинов, и он "прицепляет" к уже
готовому рассказу подходящее начало. Пусть даже оно грубовато
стыкуется с последующим материалом рассказа — читатель этого
не заметит и примет как
соответствует общему духу рассказа, можно не слишком
заботиться о тщательной шлифовке швов и стыков текста: резкий
мазок в живописи предпочтительнее гладенького размазывания
красок.
Нужен шок!
Почти триста лет назад французский теоретик Шарль Буало
объяснил пишущей братии своего и всех последующих веков, как
надо строить литературное произведение.
Он говорил о пьесах, но это не имеет решающего значения:
законы Буало практически универсальны, их можно приложить и
к прозе, и к поэзии, и к журналистике.
В любом жанре не обойтись без экспозиции, завязки,
развития действия, кульминации и развязки.
Строгие предписания господина Буало дожили до наших
дней, в той или иной мере им следуют даже те, кто никогда не
слышал имени законодателя. Однако в любую теорию, в том
числе и теорию литературы, время вносит весьма существенные
коррективы.
Любой пишущий обязан выстроить свое произведение
так, чтобы читателю было интересно.
Режиссер спектакля, постановщик фильма сталкиваются с
той же проблемой. Должно увлекать — все остальное потом.
Как мы с вами ведем себя перед телевизором? Включили —
и минуты три играем пультом, выбираем канал. Каких-нибудь
двадцати секунд хватает, чтобы решить: смотрим дальше или
поищем чего позанимательней.
Разумеется, человек, уже углубившийся в книгу или
пришедший в театр, пультом не пользуется — он доверяет автору
больше. Но и его терпение не безгранично. Пять, десять,
максимум, пятнадцать минут — на большее я бы не рассчитывал.
А что это значит?
Это значит, что каждые пять, десять или, максимум,
пятнадцать минут читателя или зрителя надо так встряхивать,
чтобы с него слетала сонная одурь — а еще лучше, чтобы она
вообще не успевала возникнуть. За неимением общепринятого
термина определим такую встряску как момент шока.
Что может оказать на читателя шоковое воздействие?
Способов очень много.
Возьмите классиков детектива — через каждый десяток
страниц они подбрасывают нам новый, причем совершенно
неожиданный труп. И пока мы гадаем, кто его, болезного, и за
что, кровожадный автор уже точит нож на следующую жертву.
Шокировать может неожиданное умозаключение или просто
остроумная фраза: хохот 8 зале театра мгновенно собирает