Школа в Кармартене
Шрифт:
– Ну, коль скоро уж вы создали этот изысканный павильон, так удачно расположенный и убранный с таким вкусом, – сказал Сюань-цзан, – я, пожалуй, и впрямь воспользуюсь обстоятельствами и проведу здесь спецкурс о Лу Ю.
Лис-оборотень, сложа руки, уселся поодаль, притворно закрылся веером и в следующие пять минут только
– Итак, поэзия эпохи Сун сходна с плодом оливы. Вкус ее распробуешь не сразу, однако, распробовав, найдешь в нем множество тонких оттенков. Это справедливо и в отношении Лу Ю. Возьмем его прославленные стихи о цветении сливы мэйхуа.
– Интересно, почему это все, кто слагает стихи о мэйхуа, не могут избежать пошлости, едва лишь возьмутся за кисть? – бесцеремонно заметил Ху.
Сюань-цзан возмутился, но передумал цитировать стихи о мэйхуа.
– Это справедливо и в отношении Лу Ю, – повторил он, – который сложил некогда по случаю такие строки:
В павильоне прохладном поет беззаботная флейта. Десять лет бродил своевольно, печалясь о времени светлом. Потоком уносит упавший ствол, никто не вспомнит о нем, Сама не знает сухая полынь, куда ее гонит ветер. У золотого колодца платан пронизан солнцем насквозь, Рябью подернулся синий пруд, чуть колышется тина. Человеку свойственно счастья искать — издавна так повелось. Подробней об этом говорить разве необходимо?Тут
На этом и закончился спецкурс по творчеству Лу Ю в школе в Кармартене.
Обдумав хорошенько все происшедшее за последний учебный год, Мерлин поднялся на башню Парадоксов, оглядел окрестности и сказал энглин:
– И зачем мне тащить этот груз? Ведь меня здесь и в грош не ставят! Что я школой все время занят?.. Вот возьму-ка я и женюсь!– Женитесь, женитесь, дорогой учитель, – беспечно отозвался Ллевелис.
– Что-то мне не нравится ваш тон, – буркнул Мерлин. – Вы на что-то намекаете?
– Да нет, – заверил его Ллевелис. – А вдруг она захочет почистить вашу старую шляпу?
– Как… почистить? – оторопел Мерлин.
– Обыкновенно. Платяной щеткой.
– Ну и что ж такого? Ну и пускай себе почис… э-э… нет. Это уж… нет. Вот вы всегда, Ллевелис, рисуете такие какие-то ситуации… крайние, – досадливо поморщился Мерлин и стал быстро спускаться с башни. На третьей ступеньке сверху он обернулся и крикнул: – Будет еще всякий молокосос меня учить!
На шестой ступеньке он опять обернулся и спросил:
– А что, вы думаете, она действительно эдак вот может? Взять и..?
Ллевелис решил, что больше препираться с Мерлином он не будет, отвернулся и окинул взглядом школьные башни, городские шпили и поспешно утекавшую вдаль реку Аск.