Школа в лесу
Шрифт:
Девочки, пристыженные, на цыпочках вошли в спальню и улеглись. Мартышка укрылась с головой одеялом. Полежав немного, она вылезла и перегнулась к Зое.
Зоя дышала ровно и спокойно.
Спит.
— Сорока, Сорока, — зашептала Ида, — ты спишь?
— Нет! А ты?
— Я ведь не знала про нее… что с отцом, может, случилось, и потом…
— Тише, ты! — зашипела Сорока.
— Да она спит. Знаешь что? Давай будем ее вещи сами свертывать.
— Это кто шепчется? — строго сказала Клавдия Петровна, просовывая
Мартышка крепко зажмурилась. Клавдия Петровна обошла кровати и потушила зеленый свет.
Глава восьмая
Ни разу еще третий отряд не получил пяти очков. То кто-нибудь капризничал в столовой, то вдруг само собой неожиданно вырывалось «словцо», и все шло насмарку.
Тонечка молча наблюдала за третьим отрядом и ни разу никого не упрекнула. При ней все шло хорошо, но без нее вожатые и председатель словно забывали о своих обязанностях, забывали о соцсоревновании, и вечером комиссия давала сконфуженному Подколзину то два, то одно очко вместо пяти.
Тонечка вызвала Подколзина в пионерскую комнату. Он шел с тяжелым сердцем: сейчас Тонечка посмотрит на него с упреком и скажет: «Плохой ты пионер и председатель». Он тоскливо поморщился и открыл дверь. У него заранее щипало глаза, потому что он не мог вынести Тонечкиного огорченного вида.
Но Тонечка встретила его весело и оживленно. Она положила руки на его узенькие плечики и сказала:
— Коля, у меня вся надежда на тебя! Воспитателя у вас нет, я все время не могу быть с вами — видишь, сколько у меня работы. Постарайся так организовать отряд, чтоб и в столовой, и в спальне, и на прогулке ребята вели себя хорошо.
Подколзин выпрямился, тряхнул льняной головой и серьезно ответил:
— Ладно, Тонечка, я сегодня же поговорю с ребятами.
— А теперь слушай, как это сделать.
В класс Подколзин вошел с торжественным видом.
— Эй, робюшки, слушайте! Да ты же, ты, Чешуйка! Тонечка сказала, что ей некогда и мы одни будем после обеда, когда Марь-Пална уедет. И в столовую одни и вечером без педагога. А еще в зале повесят пик Сталина, и какой класс первый доберется, тому знамя. Вот! — выпалил он одним духом.
— Ой, ребята, вот бы нам!
— Да, с тобой получишь!
— Тихо, вы! — нетерпеливо крикнул Подколзин. — Давайте по порядку высказываться. Ну вот, Прокопец, ты вожатый третьего звена, высказывайся.
— Да я не умею высказываться, — смущенно сказал красный Прокопец.
И все опять загалдели.
— Без Тонечки будет очень трудно.
— Обязательно Занька подведет!
— Сама ты, чор… кукла, подведешь.
— Ага, ага, вот уже ругаешься, а ругаться нельзя.
— Да я только «чор» сказал, я ведь не договорил.
— С девчонками каши не сваришь!
— Нет, это мальчишки все испортят.
— Да
— Ти-и-ше!
Растерянный председатель старался перекричать этот гул. Но ребята не утихали. Каждый хотел сказать свое, особенно важное. Подколзин застучал по столу линейкой. А изобретатель вскочил прямо на стол и выкрикнул изо всех сил:
— Да тише вы, бараны!
И все сразу замолчали.
— Ну чего вы орете? Ведь все равно никто ничего не понимает! Какое же это собрание? Во-первых, надо говорить по очереди. Кто хочет — поднимайте руку. Ой! Чего ж вы все сразу руки подняли?
— Нет, — сказал председатель, — и так ничего не выйдет, лучше говорите по звеньям. Пускай сначала первое звено. Ну, говори, Сорока.
— По-моему, надо так, — заторопилась она.
— Подожди, подожди, — остановил изобретатель. — Понимаете, ведь надо протокол вести.
— А как его вести?
— А вот как. Дай лист бумаги, Прокоп. Надо расчертить пополам, понимаете? Здесь «слушали», а здесь «постановили». Мой папа всегда так пишет. Ну, теперь можно. Сорока, говори.
— Ну вот, — затрещала Сорока. — Надо, чтоб все ребята дали обещание хорошо строиться в столовую. А то одного поймаешь, поставишь, а другой убежит. Вот Чешуйка — он всегда убегает.
— Ну и не ври! Когда это я убегал?
— Да всегда убегаешь. Нечего уж отнекиваться, Ивин. Вот дай честное пионерское, что ты будешь строиться по звонку.
— Ну да! Еще тебе честное пионерское давать! — возмутился Чешуйка.
— Это он боится продать честное пионерское.
— Не буду я по такому пустяку давать. Тонечка и то скажет, что не надо.
Но тут на Чешуйку напал весь отряд. Какой же это пустяк? Хороший пустяк — звено подводить!
— Да ладно уж, ладно, — сдался смущенный Чешуйка, — даю честное пионерское.
— Что честное пионерское? — подозрительно спросила Сорока.
— Ну, что не буду подводить.
— Кого не будешь подводить?
— Ну, звено.
— Нет, скажи так: «Даю честное пионерское, что не буду подводить звено», — настаивала недоверчивая Сорока.
— Ну ладно, вот привязалась! Даю честное пионерское, что не буду подводить звено.
После Сороки говорила Эмма. Она предложила на отдыхе кровати поставить по звеньям, а чтоб ребята не болтали, положить так: мальчик, девочка, мальчик, девочка.
Это предложение вызвало настоящую бурю.
— Не буду я с девчонкой рядом! — первый закричал Занька.
Девочки тоже надули губы и сердито посматривали на Эмму.
— И мы не будем! И мы не будем рядом с мальчишками!
Но тут крикнул своим звенящим голосом председатель Подколзин.
— Да что ж тут такого? Подумаешь, какая беда! Зато болтать никто не сможет, а то вечно за это очко снимают. Вон Занька с Чешуйкой всегда разговаривают, а уж с Сорокой-то он ни за что не будет.