Школьные годы чудесные
Шрифт:
— Какая вкуснятина! — maman в отличие от него вино понравилось. — Что это?
— Каберне совиньон, — ответил за него Степан. — Мне друг из Грузии привёз. Я бы тоже пригубил, да…
Он развёл руками.
— За рулём, увы…
Я просветил вино потомком «живой» силы. Только бесполезно. Если там была бы какая-нибудь химия, в смысле, яд, магия его не определит. Только, когда он начнёт действовать, можно нейтрализовать его последствия.
Судя по всему, вино было «чистым».
Степан достал
— Давай мы тоже… Газировкой.
Я минералку не любил, но пить хотелось.
С первого шампура каждому досталось по кусочку. Мясо было вкусным, острым, пряным, сочным.
Валерий снял второй шампур, третий… Снова разлил вино, не обделив на этот раз и себя. Они снова чокнулись с maman, выпили до дна. Мы со Степаном их поддержали минералкой.
Аура у него стала светлеть… Я невольно хихикнул, вспомнив поговорку насчет некрасивых женщин и количества водки. Только вот насчет привлекательности эта поговорка совершенно не катила.
Под зелень мы слопали и второй, и третий, и половину четвертого шампура.
Степан, встал, похлопал по животику, довольно выдохнул:
— Налопался как Барсик!
— Да, здорово! — согласился я и тоже встал с покрывала.
Maman осталась сидеть с куском мяса в одной руке, со стаканом вина в другой.
— Пойдем, пройдемся? — вдруг предложил мне Степан.
— Только недалеко, — отреагировал я. — А то ходят тут всякие любители бесплатного угощения…
Мне показалось, что Степан едва заметно поморщился.
— Да я думаю, что у Валеры хватит сил отбиться! — усмехнулся он.
— Я не хочу рисковать, — ответил я совершенно серьезным тоном, да так, что Степан внимательно посмотрел на меня. И согласился, кивнув головой.
Мы отошли к магазинчику, где торговали монастырской продукцией. Зашли внутрь. На прилавке остался только черный хлеб.
— Рекомендую, — сообщил Степан. — Вкусный. Это не магазинная продукция.
Я согласился. Черный хлеб даже выглядел вкусно, не говоря уж о том, какой одуряющий аромат от него шел. Я вытащил из кармана 20 копеек. Монах в черной рясе, простом черном клобуке и белом фартуке протянул мне буханку хлеба, завернув её в оберточную бумагу и сказал:
— На здоровье!
— Спасибо, — отозвался я.
У магазина мы сели на лавочку. Я периодически поглядывал на maman.
— Решил уже, куда после школы поступать будешь? — вдруг поинтересовался Степан. Я пожал плечами. Какое ему дело? Но ответил:
— Пока нет. Может, в военное училище пойду.
В военное училище я вовсе идти не собирался.
Мой ответ Степана удивил, даже немного обескуражил.
— Тебе нравится ходить по струнке? Когда тобой командуют?
Я задумался.
— Кто-то командует, кто-то подчиняется, — ответил
И уточнил:
— Нам на обществоведении так учитель говорил.
— Значит, в школе вас агитируют идти служить? — задумчиво, словно про себя, сказал Степан.
— А что тут плохого? — удивился я. — У меня много родных и знакомых служат в армии.
— Да нет, — сразу отмахнулся Степан. — Я не имел ввиду ничего такого. Просто странно слышать такие взрослые рассуждения от достаточно молодого человека.
Я понял его желание подольстить мне и сделал вид, что это ему удалось — растянул губы в довольной улыбке. Maman продолжала сидеть на покрывале со стаканом вина. Мне или показалось, или действительно, но она больше не пила. Валерий, кстати, тоже.
— А ты тоже на радиозаводе работаешь? — поинтересовался я. — Как Валера?
Степан уклончиво пожал плечами:
— Да так…
— Не холодно?
Степан пожал плечами:
— Я всё детство в Архангельске прожил. Привык к морозам. А сейчас для меня, словно лето.
— А мне, честно говоря, прохладно, — сообщил я.
— Странно, почему вы не захотели по монастырю пройтись? — удивился Степан. — Я занимался историей, краеведением. У этого монастыря богатое, достаточно интересное, прошлое. Внутри даже своеобразный музей есть.
— А мне кажется, что сегодняшние монахи не совсем здоровые люди, — ответил я. — Как можно уйти от жизни? Если были какие-то проблемы в жизни, то уход в монастырь означает сдаться, сбежать. Такой уход, побег из жизни, ожесточает человека, влияет на психику и еще неизвестно как…
— А ты не думал, — перебил меня Степан. — Что причиной может быть желание посвятить жизнь служению богу, смирение…
— Какому богу? — возмутился я. — Придуманному идеалу?
— Всё… Всё… — Степан поднял руки. — Давай тему закроем, а то поругаемся в процессе этого диспута.
Он улыбнулся.
— Интересный ты парень! — восхитился он в очередной раз. — Хотелось бы встретиться с тобой еще, поспорить.
Аура у него желтизной не отдавала. А вот у Валерия всполохи наблюдались.
Степан протянул мне белый кусочек картона:
— Это моя визитка. Позвони мне, пожалуйста, на неделе. Хорошо?
— Конечно! — обрадовался я. — Обязательно. Скорее всего, во вторник днем.
Надеюсь, он не может различать ауры.
— Как ты считаешь, они там достаточно налюбезничались? — улыбнулся Степан, показывая мне на maman и Валерия, и пошутил. — Будет у тебя приёмный папочка.
— Лишь бы он maman понравился, — ответил я. — И не обижал её.
И добавил серьезным тоном, пристально глядя Степану в глаза: