Школьный заговор в городе солнца
Шрифт:
– Ну, мы все-таки не в обычном мире, – усмехнулась Елена. – Вот и сезоны здесь такие яркие.
– Так о чем я и говорю! – подхватил Джейкоб.
Он наконец закрыл окно, шелест дождя смолк, и в комнате стало почти совсем тихо. Елена зябко повела плечами: с улицы успело надуть, и внутри заметно посвежело. Она какое-то время в раздумьях смотрела на комнату, где спали близнецы, но дверь была закрыта плотно, вряд ли они почувствовали холод.
– Яркие сезоны, – повторил за женой Джейкоб. – Значит, зима должна быть зимой. Особенно сейчас, перед Новым годом, снег должен валить, словно наверху
– Ты не можешь этого знать, ты же все-таки ночами спишь. – Елена заметно погрустнела. Тревога мужа понемногу начала передаваться и ей, хотя она и не верила, что происходит какой-то сбой. Но уже засосало под ложечкой, заныло сердце.
– Ты права. Может, когда я сплю, дожди не идут. Если так, то все в порядке, и у меня просто приступ паранойи. Но я хочу убедиться, поэтому этой ночью собираюсь понаблюдать.
– Если будет невмоготу, я тебя сменю, – предложила Елена, спрыгнула с подоконника и подошла к письменному столу в углу комнаты. Вытащив из домотканой лоскутной сумки стопку бумаг и несколько тонких папок, она принялась раскладывать их на столе в каком-то определенном порядке, периодически сосредоточенно пролистывая.
– Но ты пока не ложишься?
– Хочу перед сном немного поработать.
Поймав на себе удивленный взгляд мужа, Елена легонько хлопнула себя по лбу.
– Я ж и не сказала! Весь день мечтала и представляла, как тебе похвастаюсь, а момент настал, у меня и вылетело.
– Что случилось? – с интересом спросил Джейкоб, подходя к столу, уже полностью заваленному какими-то документами и газетными подшивками, и, смеясь, добавил: – Как ты столько дотащила?
– Охота пуще неволи! Мне же наконец дали доступ ко всем материалам. Я теперь полноценный журналист, и у меня первое самостоятельное дело.
– Дело? Так ты журналист или следователь? – Джейкоб улыбался, от недавней тревоги на его лице вроде не осталось и следа. А может, он просто решил больше не нервировать жену, пока не убедится, что и ночью дождь продолжает идти, не прекращаясь ни на минуту.
– Ну, статья, статья. Доверили мне, я так ждала! Но бумаги к ней не относятся, это факультатив… и как раз, скорее, дело. Хочу провести маленькое собственное расследование. Вот, воспользовалась положением и забрала домой то, что пока удалось найти.
Елена нагнулась над столом, аккуратно поправляя подшивки и записи, словно выравнивая их по невидимой линейке. Ее руки почти нежно касались пожелтевших листов бумаги, как хрупкого полуистлевшего пергамента из раскопок древних руин. Джейкобу невольно вспомнились толстые фолианты в маяке, которые он так же бережно листал, будто неосторожное и грубое прикосновение уже само по себе было кощунственным для священных страниц. Но его трепетное отношение не спасло старинные книги, все они были сметены разбушевавшейся
– И о чем будет твое расследование? – Джейкоб мягко заправил за ухо Елене длинные светлые пряди, которые почти касались бумаг, чтобы лучше видеть ее точеный профиль. Жена подняла на него теплый взгляд.
– Я хочу разобраться в событиях тех лет, ведь мы почти так ничего и не поняли. Мы действовали по наитию, по зову души. Делали то, что было в наших силах. Но так до конца ничего и не знаем. Откуда все это пошло? Как Янус додумался до того, чтобы остановить смену сезонов, откуда он это узнал? Что за странные вещи и почему мы, хранители, сами ни о чем не знали? Ведь этот опыт должен был передаваться, нас должны были учить.
– Ого, вот даже как! – Джейкоб присвистнул, еще внимательнее всматриваясь в бумаги, заполонявшие письменный стол. – И как же тебе удалось добыть эти данные?
– Я журналистка! – важно сказала Елена и зарделась. – Имею право изучать все материалы, касающиеся городов и школ стихий. И мне дали доступ в центральную библиотеку.
– Так вот где ты была! В главном городе?! И скрывала!
– Очень боялась, что сорвется в последний момент. Там не то чтобы был гриф секретности. Наоборот. Все словно поросло быльем, никому не хочется углубляться и заниматься этим. Подумаешь, какой-то новоиспеченной журналисточке захотелось покопаться в старых газетах и записях. Стоит ли ради нее менять привычный режим? Но я же упрямая. Я и так долго ждала, пока доучусь, студентов туда не пускают.
Джейкоб с любовью и гордостью взглянул на жену.
– И еще, – продолжала Елена, – заодно поищу что-нибудь про созидателей. Ведь нас почему-то еще и так называли, но значит, мы должны что-то создавать.
– Да, да, меня тоже немного это всегда удивляло, – заметил Джейкоб. – А здорово, что ты занялась этим делом. Я теперь просто сгораю от нетерпения, очень хочу узнать, что тебе удастся накопать! Мне тоже всегда хотелось понять, почему нам пришлось все выяснять такими сложными способами.
– У меня есть две теории. Первая – простая. Что все на это давным-давно махнули рукой, потому что ничего не происходило.
– А вторая? – Джейкоб обратился в слух.
– Ну тоже, в общем-то, простая. – Елена усмехнулась. – Что все скрыто специально. Не Янусом, нет. А кем-то раньше. И не с той целью, чтобы хранители не справились со своими задачами. А будто эти знания могли потянуть за собой другие, а кто-то этого не хотел.
– Звучит пугающе, – произнес Джейкоб. – Что же такое надо было скрыть, если на карту не побоялись поставить даже безопасность целого мира?
– Поэтому я надеюсь, что это у меня синдром новичка, – нервно хихикнула Елена и на вопросительный взгляд мужа пояснила: – Ну, когда, бывает, приходит свеженький специалист на свое первое место: не важно, в журналистике, полиции или, к примеру, в больнице. И ему кажется, что он настолько умный и способный, а все, кто тут работает, уже давно закостенели в своих взглядах. И его душа рвется в бой, ему хочется себя показать. Ну и начинает придумывать то, чего нет. Будто до него никто внимания не обратил, а он пришел и все вдруг выяснил с лету. Это потом проходит.