Школяр
Шрифт:
Патиосоц парировал, не моргнув глазом:
— А сколько пострадавших будет «много», ответьте, Хозек! Вы упорно сидите у меня в категории «замшелая колода», так ответьте — и станете «свежим пнем».
«Ха! — едва не воскликнул Филь. — Ай, да Ян! Кто бы подумал, что у него оценки чуть выше моих по этой муторной науке…» Он стал предвкушать, как всласть поиздевается над «замшелой колодой» за обедом.
Не успел Ян открыть рот, как любимица профессора Роланда, Бенни Тендека, выскочила с вытянутой рукой.
— Надо
— Гы-гы, — против воли вырвалось у Филя.
От нынешней еды Бенни приобрела остервенелый вид, растеряв привычную пухлость и розовый цвет лица. Вместе с пухлостью она растеряла, видимо, последние соображения, если поверила, что нападающего разбойника можно обуздать разговорами.
— Фе, ты в защиту чего, собственно, гыкаешь? — выставился на него профессор. — У тебя есть, что сказать?
— А как же! — ухмыльнулся Филь. — Я гыкаю в защиту здравого смысла. Надо совсем не обладать умом, чтобы заявлять то, что выдала Тендека. — Он повернулся к ней. — А с напавшим на тебя в подворотне насильником ты тоже будешь разговоры разговаривать? Ну, так он тогда еще завтра придет!
Бенни залилась краской до ушей и крикнула на Филя:
— Дурак!
— Вон! — сказал ему профессор и показал пальцем на дверь.
Пока Патиосоц не передумал и не выставил его из самой школы, Филь вылетел из аудитории, в которой поднялся шум и гам. Желая не упустить продолжения возникшей перепалки, он припал ухом к двери.
— Право слово, вы странные вещи говорите, профессор! — раздался отчетливый голос Яна.
— Может, ковровую дорожку нужно было расстелить? — сказал Том Рафтер.
— Эй, ты там, чего разоспался безмятежно? — гаркнул вдруг Патиосоц. — Как клоп, придавленный бревном моей науки! Вставай, спускайся вниз, будешь стоять рядом, я стану охранять тебя ото сна!
Кто это был, Филь не успел разобрать, потому что следом раздался голос Меты.
— Профессор, надо уважать своих оппонентов, даже если они того не заслуживают!
Поднялся еще больший шум. От мысли, что Мету сейчас тоже выгонят, Филю стало хорошо.
Тут вступил Фрисл Бристо и высказал что-то про пафос и эмоции. Бенни исступленно заорала на него, с ней стала ругаться Мета, между ними попытался встрять профессор. «Надо же, какую я войну развязал!» — удовлетворенно улыбнулся Филь.
Послышался злой голос Анны, и галдеж вдруг стих.
— Что вы сказали? — переспросил её профессор.
— Вы над нами издеваетесь, — повторила Анна, — когда хотите уверить, что если вас заставят под стрелой арбалета подписать дарственную на кошелек, это придаст ограблению легитимность.
— А вы, видимо, считаете, что мы должны благодарить за гуманитарную миссию посылания огня на наши головы, — воскликнул
— Считаю, — сказала Анна. — Я считаю, что это вышло гуманно по отношению к оставшимся в живых.
Патиосоц издал звук, будто подавился, затем продолжил сиплым шепотом:
— Так может, вы и сердарам способны дать амнистию за их гуманизм, при котором мы теряли по четверти населения каждые десять лет?
— Про сердаров ничего не скажу, — ответила Анна, — я не владею достаточной информацией.
— Я скажу! — послышался голос Габриэль. — Сердары тысячелетие поддерживали здесь искусственный отбор, выпалывая, как сорняки, тех, кто нес в себе страсть к насилию, нелюбовь к детям и неуважение к закону, прерывая их род в веках. И да, я считаю, это гуманно по отношению ко всему остальному населению!
Патиосоц издевательски воскликнул:
— Дорогая, называй уж тогда вещи своими именами! Тут собралось столько великих гуманистов, что не будем стесняться говорить «рубили головы»!
— Профессор, а будут еще какие-нибудь аргументы, кроме морального судилища? — прервала его Анна с сарказмом в голосе.
Предложенная ученикам диета сказалась на её характере больше, чем на ком-либо другом: Анна легко выходила из себя и огрызалась по любому поводу. Профессор в ответ привел ей тот же аргумент, что до этого Филю.
Когда красная от злости Анна рванула на себя дверь, то бросила, не понижая голоса:
— Дурак какой-то!
На что профессор без лишних слов подскочил к порогу и со всей мочи захлопнул за ней дверь. Не успев покинуть аудиторию, Анна получила крепкий удар по затылку и ласточкой нырнула вперед, свалив Филя с ног.
Поднявшись, он оглядел её, недвижимую, но совсем не бездыханную, и решил, что Патиосоца не помешает как следует попугать. Заглянув в аудиторию, Филь проговорил трагическим голосом:
— Профессор, вы треснули её так, что, кажется, убили!
— Филь, — повторила Мета, — из-за твоей выходки с «убийством» Анны у профессора будут большие неприятности!
Она с неприязнью подчеркнула слово «убийство», Филь это заметил. Отобрав нужные ему для занятий с Лонерганом тетради, он ответил:
— А я повторяю, это сущая ерунда! Анна через минуту очнулась, и только шишку набила на голове. А за панику, которую ты учинила с профессором, с посылкой в Кейплиг сокола и всей этой беготней, я не несу ответственность. Анна уже была на ногах, когда ты бросилась звонить в колокола. И кто тебе в этом виноват?
Он сунул тетради за пояс и сдернул с гвоздя плащ, Ян следом снял свой.
— Конечно, ты виноват, — отрезала Мета и уселась на кровать брата.
По её виду было ясно, что она не уйдет, пока не выскажет всё, что жаждет высказать.