Школяр
Шрифт:
— Что касается рядового Хозека, — торопливо продолжил г-н Клемент, — наказание за совершенный им проступок — повешение, или три дня у позорного столба, если доказана случайность. Доказывать её, как понимаю, нам некогда, поэтому я готов утвердить любой приговор. Итак?
Рыжий Кали забыл, что вот-вот навалит в штаны.
— Я за повешение, — сказал он и неприятно осклабился.
Филь пожалел, что не предложил ему утром свою порцию, а отдал её Ирению.
— Власть держится на уважении к закону, — с пафосом изрек
Филь в сердцах пожелал ему долгой жизни с Лентолой.
— Доказательство уже в пути, — выдавил Ирений сквозь зубы, и Филь облегченно осел на осточертевший ему пенек.
Кали перестал притопывать. Г-н Клемент поднял угловатые брови.
— Какое доказательство? — поинтересовался он.
До начала разбирательства Филь попросил Ирения забрать их деньги, все двадцать нетронутых империалов, и кровь из носу отыскать где-нибудь эмпарота. Ирений слетал на коне в Бассан, благо тот был рядом, и пообещал тем, кого лично знал в родном городе, невиданную награду.
Он единственный из всех не сердился на Филя, лишь попросив его больше так не делать. Филь горячо пообещал, ответив, что при удаче солдатский обед обойдется ему в десять золотых, а такое не забудешь. Теперь он сидел как на иголках, ожидая появления спасительного эмпарота.
Услыхав про эмпарота, Кали скис. Мастер де Хавелок бросил в сторону Филя удивленный взгляд. Г-н Клемент спросил:
— Вам обоим не жалко тратить такие деньги, еще не зная решения?
— В гробу карманов нет, — вздохнул Филь. — Вы-то ждать не станете, сразу повесите!
— Повесим, — подтвердил г-н Клемент, — хотя бы для острастки другим. Законом держится власть!
Ничего другого Филь не ожидал услышать, да и кузнец-декурион говорил то же самое ранее. Эти двое вполне могли заканчивать предложения друг за друга, хотя принадлежали разным слоям общества.
— Что ж, — закончил г-н Клемент, — если эмпарот не появится здесь до утра, Хозека мы повесим, а тебе я еще придумаю наказание. А сейчас, — он кивнул Кали, который в ответ елейно улыбнулся, — развяжите его, но к Хозеку не подпускать. А то я знаю эту парочку, они могут придумать еще какую-нибудь пакость!
Филь, с полудня восседая на проклятом пеньке, выбежал из палатки, едва ему развязали руки. Кали, чертыхнувшись, припустил за ним, позвякивая сержантским медальоном на груди.
У декурионов эта штука была еще больше. Один Ирений отказался её таскать, сказав, что лучше пусть его разжалуют, а вместо него подкрадываться к Хальмстему в темноте заставят бассанских коров — колокольчики на их шеях не так громко звенят. Мастер возмутился, но г-н Клемент, усмехнувшись, согласился: он также не носил положенную легату железную сбрую, довольствуясь мечом, о ножны которого то и дело спотыкался.
— Стой, малой! — завопил Кали вдогонку. — Стой, кому говорю, тебе туда не положено!
Филь остановился
Он выстрелил одной фразой:
— Ирений приведет эмпарота, чтобы тебя не повесили, я отдал ему все наши деньги, и тебе останется сидеть всего два дня, а для меня наказание придумают потом!
Поймав довольный взгляд друга, Филь побежал дальше, пока Кали его не нагнал.
Вбежав в лес, он оглянулся: Кали не думал его догонять. Сержант остановился напротив Яна и пнул его по ногам. И тут же получил в ответ каблуком сапога по колену. Филь злорадно хихикнул и побежал дальше.
Он хотел поскорей укрыться от солдатского гнева, пока не закончится заваруха с расстройством животов. Сидя у входа в палатку, он услышал, как кто-то договаривался намять ему бока. Крепкие парни, набранные из окрестных деревень, в целом хорошо относились к Филю, особенно после того, как декурия Ирения своими траншеями лишила Хальмстем возможности нападать на обороняющихся. Но Филь также знал: что запало деревенскому в голову, то нескоро оттуда вылетит.
В сумерках он прокрался через лес в обход линии обороны, в которую кто-то опять добавлял, кряхтя и сквернословя. Следующая за этой траншеей была в пределах досягаемости хальмстемских стрел. Однако Филь настолько привык пользоваться ею в ночных вылазках, что чувствовал себя в ней как дома, да и из замка второй день подряд не стреляли. Траншея давно не обновлялась, сильно осыпалась и была сырая от дождя.
Филь сполз на её дно и съежился, обняв себя руками, чтобы сберечь тепло. Стараясь занять себя чем-нибудь, он прислушался к голосам солдат у первой траншеи, сидевших там, как воробьи на жердочке.
— Сказывали, что малец сбежал из-под ареста!
— Слушай больше! Вовсе нет, просто спрятался.
— Начистить ему ряху, чтобы не пакостил больше.
— Начистить можно, но осторожно… Говорят, они с легатом на короткой ноге. Он вроде ему близкий родственник.
— Да не Клемент ему родственник, а Мастер!
— Не может быть такого… Мастер выглядит важно, а на этом белобрысом щенке одежда топорщится во все стороны. Только поправит в одном месте, как в другом уже вылезла. А на голове его что? Овин!
— Ничего, я слышал, нас опять скоро погонят мыться и опять в море. Потом постригут, как положено.
— Легат заставит тереться водорослями вместо мочалок… Воняешь потом три дня, навроде русалки!
— Сколько можно мыться-то? Недели не прошло, как мылись. Изверги…
— Да, может, еще не погонят.
— Не погонят в море, погонят на замок. Я слышал, как Клемент говаривал, что хватит, засиделись они там, пора их выкуривать.
— Тихо, вроде тревогу сыграли!
— То в замке… Спать, видать, укладываются.