Шкура
Шрифт:
После пары глотков я почувствовала себя чуть менее одинокой. И не из таких передряг вылезали, Марина Владимировна. Надо просто собраться. С мыслями, с чувствами. И физически тоже собраться, а не сидеть посреди гостиной у открытого бара, размазывая сопли. Всё отлично. Тебе есть, где жить. Тебе есть, на что жить. В конце концов, на те деньги, что лежат у тебя на карточке, ты можешь снять другую квартиру, хоть сегодня. Нет, только не сегодня. Ну ладно, завтра. Или послезавтра. Поживи пока с ним, что ты теряешь? Уйти можно в любой момент. Чего ты ревёшь? К тебе лично у следствия нет никаких вопросов. Тебе что, Стаса жалко? Жалко сволочь, которая трахалась с тобой ради бриллиантов?
Вспомнилась учительница по русскому и литературе. Прикольная была тётка, жена самого крутого в Энске стоматолога. Она работала в школе не из-за денег, денег стоматолог приносил в дом достаточно. Ей просто нравилось рассказывать детям о
Но я всё-таки собралась. Встала и пошла выбирать спальню. Осмотрела обе и вернулась в первую, в которой мы уже ночевали с Тиграном. В ней был шкаф с четырьмя секциями, из двух половин. В одной полки и вешалки, и в другой так же. Одна половина его, вторая моя. Удобно. Может, и глупо, может, ему вообще шкаф не нужен. Похоже, здесь нет ни одной его вещи. Он сегодня на работу поехал в том же, в чём ходил вчера. Да плевать. Эта комната казалась хоть немного обжитой по сравнению со второй.
Я перетащила в спальню вешалки с платьями и бросила их на кровать. По одной перенесла коробки с обувью и рассовала их по нижним полкам. Потом закатила чемодан с косметикой и побрякушками. Раскрыла его и села на пол рядом. А это всё куда? Туалетного столика тут нет, только большое напольное зеркало. В ванной маленький шкафчик. Ладно, косметику можно на раковину. А украшения куда? Мамины фарфоровые шкатулки чудом не побились при переезде. По-хорошему следовало бы их завернуть в тряпки или хотя бы в бумагу, но у меня просто не оставалось на это времени. Содержимое шкатулок перемешалось в чемодане. За золотую цепочку дорогущего кулона с изумрудами зацепился самодельный браслет из бисера. Почему я его храню до сих пор? Зачем вообще привезла его в Москву, когда ему давно место в помойке? Сама плела, классе в пятом. Он давно уже не налезает мне на руку, да и не надену я такое, смешно же. Бисер облупился, и розовые цветочки местами превратились в бледно-молочные, слились с фоном. Я была влюблена в рыжего Сашку. Он сидел через две парты от меня и, кажется, оставался единственным мальчиком в классе, равнодушным к моей персоне. Мне почему-то казалось, что с новым браслетом я ему понравлюсь. И я плела браслет вечерами, высунув язык от усердия, сверяясь со схемой в затрёпанной книжке, которая передавалась от девчонки к девчонке. Какими же мы были дурами.
Так меня Тигран и застал, с наполовину опустошённой бутылкой вина, сидящей на полу в окружении шкатулок с побрякушками, и вконец зарёванной. Я слышала, как стучит его трость, но даже не потрудилась подняться.
Он, увидев меня, почти что подбежал. Насколько это слово к нему применимо. Опуститься передо мной на пол — задача для него трудная, куда проще подхватить меня и поднять, прижимая к себе.
— Что случилось, малыш? Кто тебя опять обидел?
В тёмно-карих, почти чёрных глазах тревога. Неподдельная. Отчего слёзы потекли в два раза сильнее.
— Ни-и-кто.
— А почему плачем? Котёнок, да что с тобой?
Я протянула ему шкатулку, которую держала в руках. Одна всё-таки пострадала при переезде.
— Что?
Он, бедный, совсем ничего не понимал. Я всхлипнула, уткнувшись ему в плечо.
— Цве-еточек откололся.
Тигран тяжко вздохнул, но не сказал ни слова.
***
Два дня я не выходила из дома, совсем. Да что там из дома, я из кровати-то выбираться не хотела. Просыпалась к полудню и ещё часа два валялась в постели, щёлкая телевизионным пультом. Телевизор показывал около десяти каналов, похоже, Тигран не заморачивался со спутником. Логично, если он сюда изредка наведывался ночевать, зачем ему? Я включала музыкальный канал и бессмысленно пялилась в экран, ожидая момента, когда почувствую силы встать. Вставать мне было абсолютно незачем. Я искала цель, ради которой стоило бы покинуть мягкую постель, и не находила. Тигран не появлялся, только звонил. Говорил, что у него очень много работы и «других проблем», и он приедет, как только выдастся такая возможность. Я прекрасно понимала, какие могут быть «другие проблемы». Жена. Метёт хвостом перед семейным очагом после загула. Сколько он дома не появлялся? Сначала поездка в Нарьян-Мар, потом со мной две ночи подряд. Это уже наглость. Я невовремя припомнила, как моя бывшая квартирная хозяйка орала что-то про криминальные сводки, которые показывали по всем каналам. Вряд ли жена Тиграна смотрит такое, но что, если смотрит? Или кто-то из знакомых посмотрел и ей доложил?
Вот это самый плохой расклад. Плавали, знаем. Вопреки расхожему мнению, далеко не каждая любовница спит и видит, как бы перебраться на место законной жены. Мне, например, такое счастье даром не нужно. Сколько там он ещё продержится во вменяемом состоянии? Год, два? Ну пять. А потом будешь нянькой при старом маразматике, ходить за ним с горшком и надеяться на наследство. Я знала одну девчонку, Катьку из Вологды, которая вот так замуж вышла. Её папика хватило на год сексуальных приключений, изрядно подстёгиваемых волшебными таблетками. Катька рассчитывала, что однажды мотор у папика не выдержит сверхнагрузок. Вот только мотор оказался крепким, не выдержало что-то другое — папик словил инсульт и три года пролежал, пуская слюни и все остальные жидкости. При нём, конечно, были и сиделки, и врачи, но Катьке тоже досталось. Он хотел есть кашку только из рук любимой девочки и засыпать только рядом с ней. При том, что свои желания озвучивал папик весьма условно. Но Катька его понимала, и варила кашку, и преданно сидела у постели в ожидании логичного финала, в котором она — владелица нехилого бизнеса и нескольких тысяч квадратов элитного жилья. О том, что у папика имелись дети, а также давным-давно составленное завещание в их пользу, Катька узнала, когда пришло время вступать в наследство. И таких историй великое множество.
С молодыми всё ещё печальнее. Полные сил и энергии, они обычно не страдают маразмом и не питают иллюзий насчёт больших и светлых чувств. И отношение к партнёршам у них примерно такое же, как к автомобилям — год в цене, ещё год можно потерпеть, если нет варианта получше, а потом, хочешь-не хочешь, а надо менять, иначе друзья не поймут. Ты ж не лох на старой тачке кататься. На той же Рублёвке жёны меняются с завидным постоянством. И рассчитывать, что ты угрызёшь у любимого кусок пирога при разводе, не приходится. Молодые и умные вместе с обручальным кольцом сунут тебе под нос брачный контракт, составленный очень высокооплачиваемым юристом.
Да… Я уж точно не летаю в розовых облаках среди сиреневых пони. И если мадам Авазова укажет Тиграну на дверь, совсем не обрадуюсь. Начнутся суды и скандалы, он будет злым и дёрганным. Если он с ней всю жизнь прожил, как чаще всего с представителями его поколения и случается, то он ещё и нехилый стресс получит. Любит-не любит, а привык наверняка. Вполне вероятно, что он первый начнёт обвинять меня в разрушенном семейном счастье. Или просто кони двинет от переживаний. И в обоих случаях мне придётся экстренно искать Тиграну замену. А не хотелось бы.
Вот эта мысль меня настораживала. Что со мной? Сменить квартиру, сменить любовника, найти нового спонсора, что может быть проще? Ещё недавно я радовалась переменам, всегда казалось, что впереди нечто более интересное и перспективное. Почему теперь я не хотела ничего менять? Да я, собственно, вообще ничего не хотела.
На карточке лежала солидная сумма, которую за последние два дня Тигран увеличил ещё на треть. Андрей мог приехать по первому звонку и катать меня по Москве хоть целый день. Я могла вызвать такси, хотя Тигран и просил этого не делать, но когда я его спрашивала? У меня были все возможности отлично провести время, заглушить стресс прогулкой по магазинам за новым платьем или туфлями. Да и в салон не мешало бы заглянуть, ногти давно нуждались в коррекции, а на расчёске стало оставаться слишком много волос, пора было что-то делать. Я давно собиралась пройти курс спа-процедур для кожи головы. И лицом надо заняться, возле глаз уже какие-то складки намечаются. Но мысли о салоне красоты не вызывали ни радости, ни просто желания встать с кровати. Если бы хоть с Лёлькой вдвоём. Посидели бы, потрещали, пока девочки будут делать нас красивыми. Одной скучно, все их журналы, кофе и светские беседы из серии «вы прекрасно выглядите, а за окном чудесная погода» мне уже поперёк жизни.
Я даже позвонила Лёльке, но она зашипела в трубку, что не может разговаривать. А потом прислала мне целую поэму в мессенджере, где подробно описывала, какой дурдом у них в офисе после возвращения шефа. Оказывается, и следоки его таскают, и журналисты у входа дежурят, в надежде вытянуть какие-нибудь подробности из Тиграна или его окружения, и с партнёрами у компании какие-то разборки. Ещё Лёлька написала, что я сумасшедшая, что она же меня предупреждала насчёт Стаса, и что с Серёгой у них сейчас всё сложно, потому что он тоже в курсе произошедшего, и теперь у него большие вопросы, на концерт ли мы с Лёлькой ходили. В общем, я поняла, что звать Лёльку в салон или просто погулять не стоило.