Шкура
Шрифт:
— Тигран Борисович? Какая встреча!
К нам подошёл здоровый мужик, на полголовы выше Тиграна. Борода, пузо и какие-то совершенно детские, наивные глаза. Которые сейчас светились искренним восторгом от встречи. Не очень-то похож на делового партнёра моего нефтяника.
— Валера? — Тигран охотно пожал протянутую руку. — Ты тут какими судьбами?
— Да вот, привёл супругу. Окультуриваемся.
Я уже давно рассматривала дамочку рядом с «Валерой». Вот почему нормальные мужики всегда попадают в лапы какой-нибудь стерве? Нет, дамочка с тонкими губами и дешёвенькой сумочкой в наманикюренных пальчиках, бросавшая на меня злобные взгляды, была совсем не из наших. Такая ещё в институте, на первом, край на втором курсе как пиявка вцепляется
— Познакомьтесь, это Наденька.
— Очень приятно! Вы очаровательны, Наденька!
Тигран был само обаяние, даже ручку даме поцеловал. Да уж, очаровательна. Волосы дома красит, макушка вон рыжиной отливает, а кончики все секутся. И дело не в том, что Валера мало зарабатывает. Уж на парикмахерскую можно найти. Нет, такая принципиально экономит на себе, она же мать и жена, всё детям, всё в дом, на себя можно наплевать. Что тоже обязательно вменяется в вину любимому супругу при случае.
Галантность Тиграна вызвала у меня лёгкий приступ раздражения, но в следующую минуту он вдруг приобнял меня за талию и произнёс:
— Марина, украшение моей старости.
Я аж онемела. Кто-кто я? Хотя в данном случае меня даже больше интересовало, кто Валера, и куда озвученная информация дальше двинется.
— Да какой старости, Тигран Борисович! Вы всем молодым фору дадите, — засмеялся Валера. — Я помню, как вы у нас на вышке помбуров гоняли. Всем бы столько энергии, как у вас. Представляете, Марина, мороз минус сорок. А у нас тридцать вышек в подчинении. Все надо объехать, проверить. Машину даже глушить нельзя, заглушишь на морозе — больше уже не заведёшь. Бригадир из кабины не выходит, только нас посылает. И вдруг сигнал, что одна вышка не качает. Приезжаем, правда не качает. Бригадир на станцию передаёт, так и так, мол, мороз отпустит, будем ремонтировать. Нет погодных условий. Снег идёт, ветруган. А со станции команда — привести вышку в рабочее состояние сегодня же. Бригадир в рацию матерится, объясняет, что условий нет. Руки приморозит к коленвалу, и всё. Сами приезжайте и делайте, если такие умные. Ну поорать-то он поорал, а толку? Делать всё равно надо. Сидим в машине, совещаемся, ждём, пока хоть снег валить перестанет, бензин жжём. Вдруг подъезжает УАЗик, а из него, мать моя, Тигран Борисович собственной персоной! Я тогда и не знал толком, как самое высокое начальство выглядит. Кто, говорит, тут снега испугался? Езжайте в Эмираты нефть добывать, раз такие пугливые. Бригадир наш дар речи потерял, а Тигран Борисович уже на вышку лезет. Бригадир лепечет, мол, снег же, подождать нужно. А Тигран Борисович говорит, каждый час простоя — сотни тысяч рублей, которые недополучила наша страна, наши детские садики и школы, наши пенсионеры и ветераны. Вас, мол, сейчас можно смело за измену родине привлекать. Я те ваши слова на всю жизнь запомнил.
Тигран невозмутимо улыбался. Только мне Валера казался идиотом? Или подобный маразм правда имел место? Какие садики с ветеранами? Какая измена родине? Вы ж в свой карман качаете, благодетели. Ну налоги платите, так то ж мелочь в общем потоке.
— Да, хорошо было при советской власти, — продолжил Валера. — Тигран Борисович, ваша очередь! Нам с Надей тоже возьмите по бутербродику.
И полез в карман за кошельком. Тигран его, конечно, остановил. Повернулся ко мне.
— Что ты хочешь, котёнок?
Все, кто стоял за нами, тут же впились глазами в «котёнка». Я уже не говорю о том, что пламенную речь
Тигран взял тарталетки с икрой, пирожные и шампанское на всех, мы заняли столик и до конца антракта беседовали, к счастью, не о нефти. Валера рассказывал, что сейчас работает в каком-то Нефтеюганске, а в Москве они с женой проездом, что у них двое детей, как я и предполагала. Тигран о себе ничего не рассказывал, всё с той же идиотской и какой-то отеческой улыбкой слушал Валеру, а я в тихом ужасе подсчитывала, сколько же лет Тигран в нефтедобыче. Я почему-то думала, что он занялся нефтью только после перестройки, что-нибудь там удачно приватизировал и в прямом смысле качал деньги. Признаться, я вообще не брала в расчёт, что нефть добывалась и в Советском Союзе.
Второй акт показался мне ещё более унылым, и я твёрдо решила, что культурных мероприятий такого рода с меня достаточно. Людей посмотрели, себя показали, ничего тут интересного нет. Тарталетки с икрой были приличные, но я думаю, их можно и в другом месте найти.
Закончился спектакль ближе к полуночи. Тигран посмотрел на часы и сокрушённо зацокал.
— Надо было отпускать Лекса и брать такси.
— Выпиши ему премию за ночное дежурство, — съязвила я. — Почему ты не возьмёшь второго водителя? Того же Андрея. У тебя Лекс на все руки.
— Я бы взял. Сто раз ему предлагал. Он говорит, что ему не нужен сменщик. И что он никому не доверит «Майбах».
— Скорее, тебя в этом «Майбахе».
— Может и так, — покладисто кивнул Тигран. — Мы домой?
Вообще-то я планировала поужинать в каком-нибудь приличном месте. Но, во-первых, у меня дико устали ноги, каблуки я выбрала всё-таки слишком экстремальные. А во-вторых, по Тиграну было заметно, что он тоже вымотан и хочет снять с себя костюм и бабочку и банально расслабиться. Не то, чтобы меня сильно волновали его желания, но хоть немного сочувствия можно и проявить, он сегодня был очень хорошим мальчиком, заслужил. И я согласилась поехать «домой».
По дороге Лекс куда-то там зарулил, взял для нас горячий шашлык, хачапури и домашние соленья. Всё с распоряжения Тиграна, разумеется. Но я даже не вникала, подозревая, что есть никто не захочет, и дома мы просто рухнем в постель. Я уже дремала на плече у Тиграна, напрочь забыв, что в «Майбахе» можно сидение превратить в почти что кровать. К чёрту, на плече, вкусно пахнущем дорогим одеколоном и не таком уж и жёстком, было вполне уютно.
Часть 2
— Лёлька, я такая дура, — всхлипнула я в трубку, едва подруга успела принять вызов.
Мне хотелось рассказать ей всё, но подходящих слов не нашлось. Если бы не по телефону! Такие беседы ведутся даже не в кафе, а дома, на кухне, под бутылочку хорошего вина или «Мартини» и в компании с вредным для фигуры, не позволяемым себе в другое время тортиком, лучшим женским антидепрессантом. Но Лёлька ни за что не согласилась бы приехать в квартиру её великого и ужасного босса, это раз. Часы показывали половину второго ночи, это два. Для звонков тоже поздновато, но подруги мы или кто? Так что Лёльке пришлось вылезти из семейного ложа, запереться с телефоном в ванной, дабы не разбудить Серёгу, и выслушать мой довольно скомканный и неловкий рассказ, прерываемый новыми всхлипываниями.
— Конечно ты дура, — резюмировала лучшая подруга, когда я закончила. — Ты же два месяца от него машины добивалась! Чего ты теперь ревёшь? Я, между прочим, на работу езжу на метро. А до метро — на автобусе. К восьми утра, пять дней в неделю. И не реву.
Это она меня так поддержала! Подруга, называется.
— Да что ты понимаешь вообще! — возмутилась я и швырнула телефон подальше.
Если бы он разбился, мне бы стало легче. Но айфон, как заговорённый, приземлился на мягкий ковёр экраном вверх и уцелел. Я нарочно подошла, проверила. Ни трещинки. Даже вызов не сбросил, Лёлька всё ещё кричала в трубку бессмысленное «Алё, ты где там?». В жопе я. Полной.