Шлак 2.0
Шрифт:
Я стоял по центру, вернее, висел, с трудом доставая кончиками пальцев ног до пола. Боль в запястьях с каждой секундой ощущалась острее, я скрипнул зубами, и кто-то за моей спиной сказал:
— Цепь ослабь.
Ослабили. Боль пошла на убыль.
— Ко мне разверните.
Двое взяли меня за локти, повернули. Блок, на котором висела цепь, скрипнул.
— Сивер, с чего ты решил, что это миссионер?
Передо мной стоял мужчина лет шестидесяти. Невысокий, плотный, седая борода аля-Хемингуэй. Он и сам чем-то походил
— Да ты глянь, Гвоздь, глянь. — Сивер ткнул пальцем в мою сторону. — Плащ, как и положено. Рожа прям натурально людоедская. Вон какую нажрал.
— У нас через одного рожи людоедские, что ж мне теперь всех свежевать? А плащ… Плащ с тела снять можно. Иди, пройдись по двору, десятка два точно найдёшь. Это не показатель. Лучше признайся, что решил статов срубить по лёгкому. А, Сивер?
— Да как же! Он заряжен!
— Я тоже заряжен. И что? Людоедом меня назовёшь?
— Тебя нет. Ну, Гвоздь. Ты в авторитете, хозяин Квартирника, тебя все знают. А этот… Ну глянь ты.
— Гляжу, Сивер, гляжу. Зарядка у него уже заканчивается, блеска почти нет.
Гвоздю надоело с ним спорить.
— Последний аргумент тебе, Сивер. Капустин, спусти с него штаны.
С меня стащили брюки, трусы. Я дёрнулся, но тут же для успокоения получил по почкам.
— Смотри, Сивер, — Гвоздь кивнул на моё сжавшееся хозяйство. — Примас своим миссионерам яйца режет. У этого оба на месте. Можешь даже сосчитать: первое, второе. Так что хвостик тебе свинячий, а не награда. И штраф за ложную тревогу. Пятьсот статов. Сроку месяц. Не заплатишь, я тебя самого кастрирую. Танцор, тебя тоже касается.
— Как же так, Гвоздь?
— А вот так.
Хозяин счёл разговор с дикарями законченным и обратился ко мне. Рассматривал минуты, покачивая головой.
— Кто ж ты на самом деле, бедолага? Плащ миссионерский, одежда загоновская, штрих-код на запястье. Говоришь-то хоть по-русски?
— Могу по-английски, — прохрипел я. — И по-немецки тоже. Ты на каком предпочитаешь?
По почкам прилетел новый удар. Я выгнулся и заскулил. Сука-а-а… Наногранды нанограндами, а боль никто не отменял.
— За что?!
— За наглость, — хмыкнул Гвоздь. — Забыл, что старшим грубить нельзя? Отвечай по существу, и будет тебе счастье. Готов к разговору?
— Как тут не согласиться. Готов.
— Отрадно слышать. Так кто ты такой?
Я закашлялся.
— Можно сначала штаны надеть, а то неуютно как-то. Да и не прилично в приличном обществе без штанов находиться.
Гвоздь кивнул, и на меня натянули штаны.
— Слушаю тебя. Только рассказывай так, чтоб я поверил. А иначе… Ребятушки, покажите ему, чем мы любим преступников потчевать.
Мужик в белом халате и лицом законченного садиста, которого хозяин обозвал Капустиным, подкатил столик и продемонстрировал хирургический набор: ножи, щипцы, расширители и прочий
— Загонщик я. Ты же видел штрих-код. Да и одежда…
— Не показатель, — мотнул головой Гвоздь. — Среди моих квартирантов столько татуированных, что я удивляюсь, как сам до сих пор штрих-код себе не наколол. Капустин, ну-ка сними с него перчатку, чтоб сговорчивее был.
— С какой руки?
— Да пусть с левой.
— Гвоздь, — качнулся Сивер, — народ во дворе просил, чтоб его на площади свежевали. Уважь людей.
— Им тоже останется. Приступай, Капустин.
Здоровяк взял скальпель, крючок.
— Да погодите вы! — взвизгнул я. От страха тело покрылось липким потом, в горле запершило. — Погодите… Я реально с Загона. Миссионеры меня в Придорожном взяли месяца полтора назад. Я в рабочей бригаде был, охранником. У вас в тот день электричество обрезали. Примас хотел меня в миссию взять, бухтел всякую хрень про Великого Невидимого, перед посвящением наногранды вкололи. А я сбежал. Не верите? Вот у этих, — я кивнул на Сивера, — планшет мой и ножи!
— Ножи? — вскинул брови Гвоздь. — Какие ножи? От Гудвина? — и развернулся к дикарю. — Ну-ка, усач, выворачивай карманы.
Сивер попятился. Подручные хозяина прижали его к стене, обшманали, вытащили ножи, планшет.
— Гвоздь… — затрясся усатый. — Это не по закону. Мы хабар по чесноку взяли.
— Ты мне про закон лепить вздумал? Я здесь закон! А ты плесень. Я же предупреждал, чтобы весь инклюзив от брата Гудвина несли мне. С баблом не обижу, доверием обласкаю. А ты, сучий потрох, скрысятничал. И ты тоже, — повернулся он к Танцору.
Молодой рухнул на колени.
— Хозяин…
— Я вам кров дал, работу подкидывал, надеялся в основной состав перевести, а вы вон как со мной, да? Ах вы крысы. Две поганых, наглых крысы. Что ж теперь с вами делать? Освежевать? Что ты там говорил, Сивер? Людей уважить? Вот и уважу. Капустин, давай обоих на площадь. Давно у нас народ не веселился.
— Хозяин! — снова запричитал Танцор. — Это не я, это… хозяин!
Дикарей уволокли. Танцор попробовал упереться, но несколько ударов в живот лишили его способности к сопротивлению. Быстро у квартирантов с расправой.
Гвоздь обошёл меня со спины, постоял немного и шепнул в ухо:
— А ты опасный… Как тебя?
— Дон.
— Ты опасный, Дон. Два ножа у миссионеров отжать. Как сумел-то?
Я не стал ничего скрывать, очень не хотелось вслед за Сивером и Танцором отправляться на площадь.
— Один мне выдали для тренировок. Я на рукояти инициалы свои нацарапал, потому что после посвящения насовсем обещали отдать. А второй у Урсы забрал. По темечку ей заехал, когда она с послушником сношалась.