Шлимазл
Шрифт:
— Да вы сами — сущее наказание, — возмутился Стефан. — Постойте. Вы что, всю бутылку выпили, которую мне тогда приносили?! Или нет. Если достали одну — могли достать еще и не одну.
Она сжала зубы — аж желваки заходили ходуном.
— Вообще, у меня к вам был серьезный разговор. Но я теперь сомневаюсь, что вы в состоянии, — он смолк. — Что у вас стряслось?
— Все в порядке, простите, — она, не поднимая головы, пыталась вытянуть руку из его пальцев.
Что еще за новости?
— Нет, не в порядке. Что-то с детьми?
— Дети в порядке, — мотнула головой.
— Значит, сами
— Все в порядке, — повторила Харуми. — Простите, такого больше не повторится! Я пойду работать...
— Значит, точно я, — заключил Стефан. — Харуми-сан, простите меня, я идиот! — притянул ее голову к своему плечу. На удивление — она не попыталась вырваться. — Я не думал, что вы так расстроитесь, — он запнулся.
Не говорить ведь, что последние дни ему было не до нее! Наверняка ведь заметил бы, что с ней творится что-то неладное. Если бы смотрел внимательнее. Харуми шмыгнула носом и попыталась отстраниться.
— За что мне это? Ну не умею я нервных барышень утешать, — посетовал Стефан. — Харуми-сан, у вас голова разболится, если будете плакать.
— И так болит, — она снова шмыгнула носом.
Черт! Главное, чтобы никого не принесло сейчас. А закона подлости никто не отменял — он не удивится, если в приемную вломится или Сато, или сам Накамура. Последний вызывал его уже на этой неделе на ковер. В последний раз — нынче утром. Новоиспеченный бригадир не единожды успел нажаловаться на самоуправство начальника отдела контроля. Правда, Стефан не остался в долгу — напенял на то, что техника безопасности не соблюдается. Только у него сложилось впечатление, что на главу администрации это особенного впечатления не произвело. Только что заставило сбавить обороты.
Кинул взгляд на дверь, невольно насторожив слух. Нет, пока вроде все тихо.
— Как вас так угораздило? — посетовал он.
— Бутылка ваша стояла все это время у меня в столе, — буркнула она. — Вы про нее так и не вспомнили. А мне она глаза мозолила! До вчерашнего вечера.
— Ясно. И вы решили ее уничтожить, чтоб перестала мозолить.
В кабинете повисло молчание. Харуми сопела, ткнувшись носом ему в плечо.
— У меня был к вам разговор, — снова заговорил Стефан минуты три спустя. — Только отнеситесь серьезно. Это... не шутки.
— Я слушаю, — вяло отозвалась она. — Может, мне принести блокнот? — попыталась отстраниться.
— Ну, какой блокнот?! — возмутился он. — Разговор не о работе. Так что записывать ничего не надо, — и смолк.
С чего начать? Накрыл иррациональный страх — он сейчас озвучит то, что хотел сказать — а она пойдет в жандармерию. Но спрашивать, не ставя ее в известность о своих планах, не получится.
— Вы хотели бы выбраться из гетто? — выдал он. Ощущение, словно нырнул в бассейн с ледяной водой. — Я имею в виду — с детьми, наружу. В большой город.
— Наружу? — она подняла на него недоуменный взгляд. — Ру-сан, вы собрались удрать из гетто? А меня с собой зовете?
— Именно так, — а она, кажется, и не слишком удивилась! — Только... сразу хочу предупредить:
— Так вы наружу меня зовете, или уже отговариваете? — Харуми поморщилась, словно ей свет глаза резал.
— Нет, я не отговариваю. Я бы хотел, чтобы вы отправились со мной. Только... боюсь, я буду не слишком надежным попутчиком. Да и снаружи будет не так хорошо и спокойно, как хотелось бы. Нет, постойте, — остановил он ее, видя, что она собирается что-то сказать. — Я имею в виду — там будет совсем неспокойно. В большом городе идет передел власти, на улицах стреляют. И продлится это долго.
Черт! Что делать с этим клятым косноязычием? То, что он наплел, не влезает ни в какие рамки.
— Интересно, — протянула она. — Вы, кажется, неплохо осведомлены. У вас есть знакомые там, в большом городе?
— А вы, кажется, не удивлены.
— Меня трудно удивить, — хмыкнула она. — Вы осведомлены о событиях снаружи. Более того — вы, похоже, намерены в них поучаствовать, — помолчала с полминуты. — Здравый смысл подсказывает, что вас следует послать к черту. А может, вовсе донести на вас жандармам. Но он же подсказывает, что хуже, чем здесь, вряд ли где-то будет. А вы меня в качестве кого зовете с собой? — она подняла голову, поглядела ему в лицо, лукаво щуря глаза.
Эк она быстро пришла в себя! Вон, и взгляд оживился, глаза заблестели. Или это — хваленое умение местных держать лицо?
— В качестве... моей жены. Вы согласны?
— Эм... Ру-сан, а вы не слишком торопитесь? Ну, то есть, я все понимаю, но...
— Да черт с вами! — вспылил Стефан. — Харуми-сан, готовьтесь к выходу наружу. Я в любом случае не собираюсь вас здесь оставлять. А куда торопиться или не торопиться — определим на месте.
— Сколько у меня времени? — она нахмурилась. На лице проступило привычное деловитое выражение — как всегда, когда она записывала очередной приказ.
— Дня два-три. Вряд ли больше. Вещи и документы можете не собирать — едва ли все это понадобится. Деньги нашего района снаружи тоже не котируются.
Харуми саркастически фыркнула.
— То есть — можно вовсе не собираться, — заметила она. — Хорошо, Ру-сан. Я просто приготовлю удобную одежду себе и детям. Похоже, забрать с собой имеет смысл лишь то, что можно унести на себе.
Фух. Хотя бы вид у нее сделался не такой отчужденный. А ведь она сама помянула жандармерию! Не зря ли он затронул тему стрельбы на улицах? В конце концов, он не собирался оставлять ей выбора — идти за ним или оставаться. И снаружи у нее тоже особого выбора не будет. Слишком опасно отправлять ее в свободное плавание. Он-то знает, что совсем скоро на улицах Сан-Сана воцарится анархия!
Анархия и энергетический коллапс.
— Ру-сан, — она глядела на него, хмуря брови. — Что происходит? И что нас всех ждет?
Стефан моргнул.
— Нас ждет дорога в большой город. Прочь из гетто.
— Недавнее отключение. Это все-таки была диверсия, — она не спрашивала, а утверждала. — И диверсия эта — ваших рук дело.
Н-да. И вот теперь ее молчание — исключительно вопрос ее доброй воли. Винить некого — сам проболтался. Точнее — сам дал ей пищу для размышлений, а Харуми — барышня смышленая. Опровергать ее догадку... да он сам себе не поверит!