Шлома и Ахишар
Шрифт:
Да, такова природа людская… Но если все от Бога, то зачем же он создал людей такими? Или он, как обитатель леса, родил и пустил рожденных жить в джунглях человеческих по их собственному разумению? А где же длань Божья и глаз Божий?
Ты говоришь:
И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не у разумных — богатство, и не искусным — расположение, но время и случай для всех их.
Ты прав. И трусливый военоначальник, спрятавшийся за рядами своих воинов, прославляется как великий
Ты говоришь:
Еще видел я под солнцем место суда, а там беззаконие; место правды, а там неправда.
Вот тут ты прав! Но скажи, разве не ты был Царем Израиля? Разве не под твоим простертым крылом творилась вся эта судейская несправедливость в твоей стране? Ты, такой мудрый, что же не остановил руку беззакония, если видел все и понимал все?
Ты говоришь:
Не скоро совершается суд над худыми делами, от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло.
Прав ты, прав! Суд человеческий чаще всего в руках тех самых злодеев, которые творят зло. А до Божьего суда не дождешься! Да коли и дождешься. Какой прок? Зло содеяно, наказания не было, жертвы остались неотмщенными…
Ты говоришь:
И вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающего их — сила, а утешителя у них нет.
Прав, прав ты… Но это лишь утверждение о том, что зло существует, а это и без тебя очевидно. Ну, а сам ты был ли утешителем угнетенных при всей твоей-то царской силе и мощи? Что же теперь сотрясаешь воздух лицемерными речами?
Ты говоришь:
Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы.
А что есть добро? Если двое умирают с голода и у тебя всего одна лепешка на них двоих, то тот, кому ты дашь лепешку выживет, ибо ты сделал ему добро. Но второй-то помрет с голода — для него ты сделал зло! Значит, творя добро, ты и согрешил одновременно, сделав зло… Но есть грех ради греха, и есть грех во имя праведности. Есть ложь во зло, и есть ложь во спасение…
Ты говоришь:
Всему и всем — одно: одна участь праведнику и нечестивому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному, так и грешнику; как клянущемуся, так и боящемуся клятвы.
Ты заблуждаешься, Шлома, участь у всех разная. Праведник живет в мире и согласии со своей душой, со своей совестью. Он радуется каждому дню, каждому своему шагу, каждому своему поступку, ибо живет он в убеждении, что несет добро людям.
Конечно, есть и люди, творящие зло, но верящие, что они творят добро. Это те, которые думают, что знают, что есть истина. Но что такое истина? Это мираж, это то, что нам кажется, а не то, что есть. Эти люди имеют добрые намерения, но слепая и непреклонная вера в собственную правоту ведет лишь к людским несчастьям.
Нечестивец же живет в ожидании
А Божий суд, спросишь ты? А я отвечу: где уверенность, что Божий суд лучше человеческого? Если Бог позволяет творить мерзости в этом мире, то не закроет ли он глаза на несправедливости и там, в своем мире?
Ты говоришь:
И возненавидел я жизнь, потому что противны мне стали дела, которые делаются под солнцем; ибо все — суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем!
Вот в этой ненависти к жизни и есть беда твоя! Говоришь, нет пользы? Каковы дела, такова и польза! У тебя ничего кроме томления от страсти (а теперь вот еще и «томления духа») ничего в жизни и не было.
А я вот пришел в Иерусалим, прошелся по почти забытым уже мною улицам и сердце, и душа мои возрадовались. Куда не погляжу — всюду вижу хоть маленький след от своего труда. Вижу ту пользу, которую я сделал людям.
Ты все говорил мне в юности, что надо брать от жизни все, что я трачу время на учение, погряз в работе. Но вот итог: я тоже состарился, но я счастлив, ибо тот, кто творило добро, тот счастлив этим. А ты профукал свою жизнь, ты остался у разбитого корыта
Ты говоришь:
И возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем, потому что должен оставить его человеку, который будет после меня.
Вот в этом весь ты — эгоцентричный и эгоистичный. А разве не есть радость сделать добро людям, которые будут после тебя? И разве не высшая радость творить добро, не трубя на каждом перекрестке: «Люди! Это я, Соломон, сделал то и то для вас! Помните, любите, уважайте меня — вашего учителя и вашего вождя!»
Ты говоришь:
Я предпринял большие дела: построил себе домы, посадил себе виноградники, устроил себе сады и рощи и насадил в них всякие плодовитые дерева; сделал себе водоемы для орошения из них рощей, произрастающих деревья.
Окстись, Шлома! Это другие делали то, что ты присваиваешь себе. А приложил ли ты руку ко всему этому? Какие «домы»? Какие «сады»? Какие «водоемы»? Да сделал ли ты хоть что-нибудь вообще в своей жизни? Положил ли хоть один-единственный камень при постройке Храма или какого-либо другого строения? Испек ли хотя бы одну лепешку, чтобы утолить голод свой и своих ближних? Принес ли хотя бы один кувшин воды из колодезя, чтобы утолить жажду страждущих?.. Одни пустопорожние умствования!
Ты говоришь:
И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои.
Шлома! Прикладывал ли ты руки к чему-либо, кроме своего детородного органа, отправляя нужду или утоляя свою похоть?
Ты говоришь:
Чего бы мои глаза не пожелали, я не отказывал им.
Вот тут ты прав: ты пресыщен. Как обожравшийся пьянчуга, ты не можешь понять радости от куска свежего козьего сыра, ты не можешь порадоваться глотку родниковой воды. Ты, обожравшийся, наполнен блевотиной, которая вот-вот вырвется наружу.