Шофёр. Назад в СССР

Март Артём

– Держитесь! – едва успел выкрикнуть я.

А потом грохнуло так, что все повалились с сидений. Я еле удержался, когда Саня вывалились в пространство между рядами, а меня отбросило от окна на его место. Подлокотник больно врезался вбок.

Это был здоровенный белый внедорожник. Он шёл на полной скорости по нашей полосе и не пропустил сворачивающую маршрутку, въехал прямо в кабину со стороны водителя.

После страшного грохота затрещало. Посыпалось стекло. Я почувствовал, как маршрутка кренится на

правый бок. Только когда стало ясно, что мы перевернёмся, в салоне раздались первые крики шокированных людей. Над всем этим панически взвился детский плач.

С хрустом и грохотом металла машина упала набок. Бедный Санёк грохнулся в соседний ряд кресел прямо на перепуганную блондинку. Я тоже выпал и провалился между соседних сидений. В спине прострелило и сильно отдало в ногу и диафрагму. Я почувствовал, как тяжело стало дышать.

– Без паники, – поднялся я с трудом. – Все живы? Кто-нибудь! Уймите детей!

Девочки, что сидели спереди, у водительского, лежали теперь на прижатой землей двери, но медленно шевелились. Кажется, целы.

Рыдающая мать, держала на себе рыдающих же детей. Все они упали и поранились битым стеклом.

Саню, лежавшего без сознания, пыталась стащить с себя плачущая блондинка.

Первым делом я попытался высвободить её из-под тела парня, а потом привести его в чувство. Парень был жив, однако его светлые волосы сбились в сосульки от крови. Он потерял сознание. Пришлось устроить его между кресел.

Это давалось мне тяжело. Каждое движение отстреливалось болью в изношенной еще во времена работы шофером спине.

– Всем без паники! – кричал я. – Сейчас выберемся! Нужно найти выход!

Преодолевая сидения, я пошел по растрескавшимся окнам к заднему запасному входу. Принялся дергать ручку. Ни с первого, ни со второго, ни даже с третьего раза не вышло. Дверь почему-то заклинило.

– Чувствуете?! – внезапно заорала одна из студенток. – Дым! Горим!

И правда, со стороны искорёженной кабины началось задымление. Что-то горело снаружи, но дым поступал в салон. Не успел я оглянуться, как внутри стало серым-серо, а от вони и гари засвербело в носу.

Мне было и так трудновато дышать от боли в спине, а тут еще и это. Но самое страшное, что маршрутка может сгореть, а вместе с ней и мы… заживо…

– Все ко мне! Подальше от кабины! – заорал я, а потом закашлялся.

Пробравшись к широкому окну, над которым было большими красными буквами написано “ЗАПАСНЫЙ ВЫХОД”, я принялся искать мелкую рукоятку аварийного шнура.

Становилось уже настолько дымно, что не то, что дышать, видеть было почти невозможно.

– Быстрее! Замотайте чем-нибудь рот и нос! – крикнул я, а сам оторвал рукав рубашки, принялся перематывать лицо.

В салоне послышался треск ткани. Кто-то явно последовал моему приказу.

Я наконец-то нащупал

рукоятку шнура и напрягся. Спина жутко болела, когда поднимал руки. А опускать их сейчас было совсем не время. Я вообще не привык опускать рук, что бы ни случилось.

Тогда я дернул изо всех сил. Шнур поддался и затрещал, высвобождая окно по контуру.

– А теперь, – задыхаясь, прошипел я сквозь зубы. – Надо выдавить.

Упершись руками, я стал давать на стекло, но быстро понял, что оно отходит лишь с одной стороны. Видимо, не хватало усилия. Когда я надавил с другой, эффекта не было. Я стиснул зубы.

– Прошу! На помощь! Помогите! – орали женщины в автобусе.

Я не обращал внимания ни на их панические крики, ни на жуткую боль в спине и ноге, ни на чудовищную усталость, ни на сдавленные гарью лёгкие. Даже отбросил любые мысли о том, как же сильно кружилась голова. Просто заставил себя отбросить их.

Наступив на торец спинки одного из сидений, я с трудом поднялся и стал еще и на второе. Уперся в стекло шеей, плечами и руками, надавил что есть сил. Послышался характерный резиновый хруст. А потом дым хлынул в щель, увлекая собиравшийся было проникнуть сюда чистый воздух.

Я сделал последний рывок, и стекло поддалось. Я сбросил его, со своих плеч, словно Атлант небо. Окно с хрустом упало куда-то на асфальт.

– Давайте, – я закашлялся, – по одному! Сначала детей!

Мамаша с детками и студентки принялись пробираться ко мне. Я видел их силуэты в немного разжижившемся дыме пожара. Когда мне передали первого ревущего ребёнка, я тут же посадил его снаружи, на кузов авто. То же самое сделал и со вторым.

С трудом выпихнул наружу их маму, которая тут же принялась успокаивать обезумевших от произошедшего детей.

Вес каждого, кого я высаживал, жуткой болью отбивался в спине. Мне казалось, что внутри поясницы засел острый нож, что режет мою плоть.

– Он без сознания! Не приходит в себя! – закричала одна из студенток, указывая мне почти под ноги, на Александра.

Я бросился к нему. Блондинка в рваной окровавленной блузке, вместе со студентками, помогли мне вытолкать обмякшего парня наружу.

– Дамы вперед! – я посмотрел слезящимися глазами на блондинку.

– А вы?!

– Я следом! Ну! Пошла!

Блондинка полезла вверх, и я, напрягшись, подсадил ее. Казалось, легкие уже горят от дыма. В пояснице был теперь не просто нож. Он будто перекатывался между двумя валиками боли.

Внезапно со стороны кабины вспыхнуло. В сером молоке дыма замерцало красно-желтое свечение. Я с холодным принятием понял, что огонь охватил уже всю кабину и проник в салон.

– Горим! – крикнула студентка и завизжала. Сквозь дымовую завесу я видел, как в ее наполненных слезами глазах блеснул настоящий ужас.